Тимофеич Стреляный Воробей снял пенсне, поплевал на стёклышки, тщательно протёр их подошвой мокасина, чтобы лучше видеть, и водрузил обратно на горбатый индейский нос. И так напряг глаза, что аж хрусталики хрустели. Да, теперь он чётко видел, что это таки бледнолицые, и что они, спускаясь с гор на прерию, о чём-то оживлённо беседуют. По движениям их губ и жестам рук индеец Тимофеич определил: они говорят о несметных полезных ископаемых в недрах здешних земель, и о том, как можно разбогатеть, если расковырять эту землю буровыми вышками да шахтами. Но сначала, дескать, надо прогнать с этих земель «вонючих краснокожих» с их вигвамами да томагавками. И вот эти, мол, ящики с оружием помогут их прогнать, а если не прогнать, то, в крайнем случае, истребить.
— Ишь чего задумали, койоты пархатые! — проворчал, зевнув, Стреляный Воробей и, приподняв набедренную повязку, лениво помочился в сторону гор.
— Кого это ты ругаешь, мой краснокожий брат? — спросил вышедший из вигвама № 4 индеец Ильич, или, в переводе на русский язык, Лапчатый Гусь, приветственно похлопывая Тимофеича по плечу томагавком.
— Бледнолицых, — кратко пояснил Стреляный Воробей, забинтовывая своё кровоточащее плечо.
— Каких бледнолицых?
— Которые спускаются сюда с гор.
— С каких гор?
— Которые на западе. Других же отсюда не видно.
— А где запад?
— Там.
Но как ни всматривался Ильич Лапчатый Гусь, никакого запада с горами и бледнолицыми он так и не смог разглядеть сквозь густую сеть трещин, покрывавших стёкла его пенсне после того как по нему (по пенсне) пробежал табун бизонов,
— У них есть громовые трубки, плюющие огнём, которые мы, индейцы, называем ружьями, и они будут искоренять нас с наших исконных жилплощадей. Вот спустятся с гор, пересекут прерию и, как минимум через неделю, будут здесь, — пояснял, расчёсывая перья на голове гребнем из рога бизона, индеец Тимофеич Стреляный Воробей.
— М… да, дела, — протянул Лапчатый Гусь, тоже начиная мочиться. — Надо сказать вождю. Он у нас мужик башковитый, чего-нибудь скумекает. Помнишь, на нас напало племя мурокозов, и никто не знал, что делать. Только наш мудрый вождь сообразил, что надо убегать. И теперь чего-нибудь придумает. Авось выкрутимся.
Лапчатый Гусь решительно стряхнул последние капли.
— Да, время на размышление пока есть. Покурим? — предложил индеец Тимофеич.
— А как же. Мы ж как-никак индейцы, — поддержал предложение индеец Ильич, вынимая из кармана набедренной повязки курительную трубку. — Хотя наш Борисыч и лепечет о вреде курения, но как же нам, индейцам, не курить. Индеец без табака и трубки — это как итальянец без макароны, или украинец без галушки, или француз без лягушки.