– Ну и живуч ты, братец, – поразился я. – Как родственник одного моего знакомого мага. Тот тоже все никак помереть не мог.
Я достал кинжал того стражника, который при столкновении погиб первым, и без особых раздумий воткнул его в левую сторону груди жизнелюбивого слуги закона. А ну как он с такой силой воли и духа дотянет до появления тех, кто окажет ему помощь? Нам свидетели ни к чему. Достаточно того прыгуна в маске.
После я продолжил то, от чего меня оторвали убийцы, а именно шарить по карманам мертвецов. Правда, на этот раз я и деньгами не побрезговал. Пес его знает, что нас ждет, а монета – она всегда монета. На нее можно купить еду, лекарства, чье-то молчание, наконец.
Тем более, что еще не известно, насколько сильно зацепили Монброна. Как смогу – исцелю, но одно дело убрать боль, и совсем другое – излечить серьезную рану. Тут нужен или врач, или хороший маг, изучавший соответствующий раздел магии. А это снова что? Деньги.
Хотя – какие у этих служак деньги? Так, слезы. Восемь серебряных монет, на которых красовалось мордатое лицо какого-то монарха из местных, да горстка меди – вот и весь улов. Ну и ключ нашелся, наконец.
Я вылез из кареты, порадовался, что в переулке так никто и не появился, снял кандалы сначала с себя, потом с Монброна.
Выглядел он скверно, как видно, изрядно ему бок проткнули. Хотя, возможно, дело в «откате». Я сам себя со стороны в аналогичных ситуациях не видел, может, и не лучше смотрюсь.
Время поджимало, но я все равно попытался хоть глянуть, что у него там. Рана есть рана, пустишь это дело на самотек, потом проблем не оберешься. А у нас их и так хоть отбавляй.
– Не хватай меня, я не девица, – оттолкнул меня Монброн. – Я туда уже платок запихал, так что не переживай, кровью не истеку.
– Как скажешь, – не стал спорить я. – Тогда пошли отсюда куда подальше. А если сообщишь, куда именно, то это будет совсем уж замечательно. Ты тут местный, не я. Лучше всего, если это будет тихое и безлюдное место.
Монброн скептически глянул на меня, как бы говоря, что это город, откуда тут безлюдным местам взяться, а после мотнул подбородком вправо – мол, туда нам.
После он отпустил дверцу кареты, попытался сделать шаг и упал бы, не подставь я ему плечо.
– Шпагу дай, – потребовал он, повиснув на мне. – Если что, хоть не с пустыми руками буду.
Вот кто о чем, а этот все о своем. Он и в тюрьме меня замордовал своими причитаниями об отобранном у него оружии. Мол – это память предков, этим клинком какой-то там особо лихой Монброн орудовал. Я, между прочим, тоже подарка друга лишился, и ничего, молча пережил эту потерю.