Слуг нет, подумал хоббит, глядя, как Маршалы, переглянувшись, сами, без виночерпиев, наполняют кубки. Эодрейд отослал всех, кроме старого мажордома, который, всем известно, весьма туг на ухо.
Король поднял кубок.
– За нашу победу. Слава рохиррим, слава нашей доблести!
– Слава! – хором откликнулись гости.
Правитель Рохана пригубил вино, остальные, напротив, отпили на совесть. Старое гондорское теперь не вдруг увидишь, даже на королевском пиру.
С лихим стуком опустились обратно на стол серебряные кубки; серебряные, не золотые, золото ещё не нажито.
– Победа достигнута, – король не сел на трон, вместо этого подошёл к узкому окну-бойнице, держа в руках реликвию своего рода, чашу Тенгела. – И сегодня мы станем говорить о том, как вести войну дальше.
Интерлюдия 1
Воспоминания о будущем
Мглистый хребет, зима 1723–1724 годов
«Он оставил это Кольцо тебе, половинчик. Он знал, что вам нужно от него, и понял сам, в какую угодил ловушку, но было уже поздно».
Эти слова Санделло накрепко врезались в память хоббита. С их последней встречи, когда горбун отдал ему Мертвецкое кольцо, Фолко не находил себе покоя.
«Хочу, чтобы вы взяли то, что должны взять, и отнесли туда, куда должны отнести. Эта вещь не может дольше оставаться в нашем мире».
Он был прав, соратник Олмера. Ни сам Санделло, ни Олвэн, сын Олмера, не стали бороться за власть здесь, на дымящихся развалинах Арнора. Они уходили на восток, «за синие горы, за белый туман», как, наверное, спели бы гномы. Они уходили, оставив ему, Фолко, сыну Хэмфаста, величайшее сокровище и величайшее проклятие Олмера Великого.
… – Куда там идём дальше, в Мордор, верно? Тогда воистину нам не помешает добрый глоток!..
Маленький Гном разливал пиво.
– В Мордор, значит? Плёвое дело, лёгкое дело, – болтал он беззаботно, словно ужаса последних недель и дней и не существовало. – Только припасов, – он окинул взглядом тюки на смирно стоящих вьючных лошадях, – нам, друзья, едва ли до Мглистого хватит. А дальше уже самим выкручиваться придётся.
– Так что же, и впрямь в Мордор, Фолко? – сумрачно спросил Торин, ставя кружку. Он отнюдь не разделял весёлости Маленького Гнома.
Фолко невольно положил руку на сумку-зепь, повешенную ему на пояс Малышом. Там, внутри, дремало Мертвецкое кольцо… а может, не дремало, а, напротив, терпеливо ждало следующего, кто попытается овладеть волей и силой давно сгинувших Назгулов, в гордыне решив, будто способен сломить вложенное в них самим Сауроном?
Олмер верил, что он победит. Что его человеческая сила превозможет злобные чары давным-давно падших духов, сущностей, чуждых по самой своей природе смертным людям. Что род человеческий, наделённый особой, неведомой даже эльфам и гномам свободой, одолеет и такое препятствие.