Я вновь надел свой защитного цвета костюм с уставной рубашкой с длинным воротничком и галстуком в сельском стиле. Весной одеваться недолго. Сунув двадцать фунтов в карман, я быстро прошелся электробритвой по бороде.
Одетый в то, что считается самым модным в мужской моде, я вышел из квартиры и не торопясь спустился по лестнице. Но мисс Принг все же услышала мои передвижения по квартире, может быть она установила там микрофон. Когда я ступил на её площадку, она выскочила ко мне, а Танг принялся угрожающе лаять у моих ног.
— Мистер Макальпин, — протявкала она, приблизившись на несколько шагов.
— К сожалению я не могу задержаться, я очень спешу, — промямлил я и исчез в полумраке лестницы.
— Мы встретимся с вами завтра, — добавил я уже в дверях.
Почему сегодня все преследуют меня? Может быть, Божьему терпению настал конец?
Я поставил машину на свободное местечко возле пожарной части, пользуясь известной техникой «маневрирования на звук», сделав несколько царапин на хрупких бамперах своей машины. О, благоуханная атмосфера Челси с её пивными парами, пьяницами и наркоманами, которые слоняются по тротуарам, спрашивая себя, когда же наступит их очередь стать знаменитыми!
Вечеринка была устроена в большом зале мастерской, занимавшейся бывшей униформой Вермахта. Невысокая манекенщица с длинными светлыми волосами и ужасными глазами панды вошла в комнату. Мрачная, как Западный фронт, но не столь спокойная, в облаках сигаретного дыма, подобного ам иприта, она появился в тот момент, когда диск Стоунсов воспроизводил их понимание военной атмосферы. Я знал, что девушка была манекенщицей, потому что её звали Джулия и она была давней моей подружкой.
— Филип, дорогой! — закричала она, обвив своими тонкими руками мою шею и приоткрыв свои чувственные губы. — Дорогой, дорогой, — повторяла эта бедняжка с куриными мозгами… Что я говорю, у неё мозгов меньше, чем у попугая. Ведь она бросила меня, чтобы выйти замуж за отвратительного фотографа, работавшего под невероятным псевдонимом Себастьян де Моритц. Но, может быть, ветер сменил направление, ибо она казалась довольной, встретив меня и начав пронзительным тоном магнитофонный бобины излагать последние события её драгоценной жизни.
— Где Себастьян, Джулия?
Она отпила глоток своего фруктового коктейля с кусочками апельсинов и яблок и веточками мяты, плавающими в том, что по моим подозрениям было синтетическим спиртом.
— О, этот, он в Лос-Анджелесе или где-то еще. Он стал очень нервный и наглотался ЛСД по уши.
Итак, Моритц перестал использовать свою прелестную жену как фотомодель и перешел к старой тактике заселять свою постель девушками, на которых собирался отрабатывать свои хилые фотографические способности. Бедная Джулия. Ей не понять этого никогда. Девушек вроде неё нужно держать под замком с раннего детства и выдавать замуж за добрых, богатых, стареющих покровителей, способных уберечь их даже от намека на бедность.