— Он никогда не вел счета своим победам, — сказал Петерс, предлагая мне турецкую сигарету, похожую на маленькую сигару. — Но в свое время работал почти на всех сильных мира сего. Они перестали пользоваться его услугам в шестьдесят, говоря, что он слишком стар. Таким образом он попал ко мне. Великолепный мажордом, и малинцы очень любят его. Кстати, что вы думаете о моем клубе?
— Океанский Клуб ваш?
— О да, естественно. Я рад, что он вам понравился. У нас здесь так мало молодых людей, не состоящих, так скажем, на контракте. Выпейте ещё бокал шампанского. Теперь настало время поговорить о правилах.
Я все ещё пытался прийти в себя и не побледнеть.
— Какие правила?
— Правила гонок… Больших шпионских гонок.
Мое сердце упало, как падает капсула «Джемени» в невесомости.
— Каких гонок?
Он на секунду нахмурил брови, затем его лицо просветлело.
— О Боже, я не предполагал, что они вам ничего не сказали. Как это дико с их стороны… Кто бы они не были.
Я опустошил свой стакан и налил хорошую порцию скотча из бутылки, оставленной Малышом на столе.
— Мне сказали просто о работе связным. Я отдаю вам деньги, а вы передаете мне сведения.
Меня ещё раз обвели вокруг пальца. Придется подождать встречи с этим негодяем Квином.
Петерс пожал плечами.
— Во всяком случае вы заплатили за право записи и вы теперь участник гонок. Хотите быть в курсе?
Я был готов заорать: «Нет, ни за какие деньги, и прошу вас заказать место на ближайший рейс на континент».
Но за мной послышался дорсетский говор:
— Ну, да он очень хочет поговорить с вами об этом.
Хоннейбан, цветущий и розовощекий, с забинтованным горлом, стоял на террасе за мной
Пугливый солдат прячет голову в песок, а потом казнит себя
Боб Дилан
— Кто это? — спросил Петерс.
Материализовался мажордом. Он начинал действовать мне на нервы своими бесшумными появлениями.
— Некий мистер Хоннейбан, сэр. — Я ещё выпил скотча.
— Может быть Малыш продолжит демонстрацию? По живой мишени? Мистер Хоннейбан используется соперниками нашей организации. У него свои счеты со мной, проявление которых — его повязка на горле. Я подозреваю, что он прибыл с приказами и угрозами от моего плешивого патрона.
— Очень злобен, — ухмыльнулся Хоннейбан надтреснутым голосом. Ему бы ещё капюшон в дополнение к гробовому шепоту, он был бы прекрасным шпионом старого образца с отравлениями, кинжалами и всем прочим.
— Садитесь, мистер Хоннейбан, — просительно сказал Петерс. — Выпейте шампанского… У вас вид перегревшегося человека.
Он указал на горло.
— Я не могу пить. Скажите ему, что он должен делать. Все изменения потом. Мне это будет приятно, и я хочу продлить удовольствие.