- Ну? - Костя смотрел на меня в упор и ждал.
Я отрицательно покачала головой, признавая свое полное поражение. Он вздохнул и вдруг вывалил на меня целый поток нецензурной брани. Я слушала раскрыв рот, а потом он вдруг закатил мне весьма ощутимую оплеуху. В глазах у меня потемнело от злости и не вполне отдавая себе отчет в собственных действиях, я врезала ему кулаком в челюсть. Удар получился на славу и Костя, не удержавшись на ногах, рухнул на пол.
- Ой, - опомнилась я, - тебе не больно?!
- Нет, приятно, - сидя, он растирал пальцами челюсть, - видишь, как это просто? И нечего было раскисать.
Еще немного потренировавшись, мы отправились перекусить. Не глядя на меня, Варвара Сергеевна накрыла на стол и собиралась было выйти, но Костя, помешивая кофе в своей чашке, неожиданно сказал:
- Варвара Сергеевна, можете нас поздравить. Я сделал Лере предложение и она согласилась выйти за меня замуж.
Оторопела не только Варвара Сергеевна, но и я, потому что никакого предложения в мой адрес не поступало. Костя оторвался от созерцания кофе и посмотрел на Варвару Сергеевну равнодушным взглядом. Взгляд этот она не выдержала и, перекладывая с места на место салфетки, невнятно пробормотала поздравления. Есть мне перехотелось. Замуж я не собиралась, тем более за Костю. Такой человек, как он способен был легко поработить и растоптать любую личность. А, становиться предметом мебели в роскошных апартаментах, причем предметом, сделанным руками его папы, мне совсем не хотелось.
- Завтра подадим заявление, - сообщил Костя, попивая кофе.
- Мне нужно время, - твердо сказала я.
- Сколько?
- Не знаю!
- Хорошо, - пожал он плечами, - я не буду тебя торопить. Когда надумаешь, скажи.
Ужас какой-то. Отодвинув нетронутую тарелку, я ушла к себе в комнату и закрыла дверь на замок. На душе у меня было невероятно скверно. Я позвонила Вовке, но к телефону никто не подходил и мне показалось, что я одна в целом свете...
На следующий день Николай Николаевич вернулся со своего симпозиума в приподнятом настроении и в дурацкой клетчатой шляпе, которую ему подарило какое-то лондонское светило медицины. Скорее всего, Варвара Сергеевна моментально посвятила его в брачные намерения сыночка и настроение у Николая Николаевича резко прокисло. Он собственной персоной заявился ко мне в комнату, где я безуспешно пыталась дозвониться до Колоскова.
- Мне нужно поговорить с вами, Лера, - сказал он тоном, сухим, как двухнедельная корка хлеба.
- Конечно, - вежливо кивнула я.
- Я узнал, что Костя, м-м-м... в некотором роде... сделал вам предложение?