В общем, жизнь вроде бы налаживалась. Маринка, само собой, с первого же дня обзавелась поклонниками и раза два-три в неделю ночевала то у одного, то у другого. А тут и Наташа начала встречаться с неплохим вроде бы парнем, симпатичным и неглупым.
– Смотри, – предупреждала многоопытная Маринка, – не влипни. Это не тот хвост, который нам нужен. Это так, для настроения, чтобы квалификацию не потерять. Ну и чтоб скучно не было.
«Не влипни» означало «не залети», а влюбляться Маринка разрешала. Впрочем, в своего парня Наташа и влюблена-то не была, просто он ей нравился, и казалось, что с ним можно разговаривать не только о том, о чем принято по Маринкиному стандарту. Опять же: наличие кавалера лишний раз подтверждало, что она – как все, не хуже других. Но иллюзия довольно быстро испарилась, когда Наташа, гуляя с парнем по весеннему городу, попробовала процитировать несколько строк из своей любимой песни:
Если вы знаете – где-то есть город, город,
Если вы помните – он не для всех, не для всех.
Странные люди заполнили весь этот город,
Мысли у них поперек и слова поперек,
И в разговорах они признают только споры,
И никуда не выходит оттуда дорог…
В ответ она получила презрительно-недоуменный взгляд.
– Это что за отстой?
– Это очень красивая и грустная песня, – дрожащим голосом ответила Наташа, чувствуя, как глаза наливаются слезами.
Она уже все поняла и знала, что не нужно больше ничего объяснять, нужно просто повернуться, уйти и больше никогда не встречаться с этим симпатичным и неглупым парнем. Но она не могла позволить, чтобы человек, для которого успешность измеряется числом лайков к его постам и фотографиям, называл «отстоем» стихи, от которых у нее дрожала внутри каждая струна.
– Эту песню написал Юрий Кукин, он был очень известным бардом, – в отчаянии выпалила Наташа. – И я очень люблю его песни. Если ты смеешь называть «отстоем» то, в чем ничего не понимаешь, то до свидания. И не звони мне.
И только после этого развернулась и побежала к остановке автобуса. Парень не стал ее догонять. И больше не звонил.
А в Наташе словно что-то переломилось в этот день. Вернувшись домой, она бросилась на свой диванчик, достала плеер с наушниками и заплакала, слушая свое любимое, привычное с детства и словно бы преданное в ее нынешней жизни:
…И в тайге гремящий выстрел
Ранил птицу и меня.
Думал – все во мне уснуло,
Не важны ни боль, ни смысл…
Защемило, затянуло
В печь осеннего огня…
«Вот точно как я, – думала девушка. – Тоже ведь думала, что во мне все уснуло, что ни чувства, ни смыслы не важны, и я могу быть такой, как все, такой, как надо, как хочет Маринка. Оказалось – не могу. Чувствую себя той самой раненой птицей».