Сегодня он ехал на работу в троллейбусе — опять забыл ключи от машины, лень было возвращаться прямо от гаража в квартиру, — и думал о чем-то своем. С самого утра ему казалось, что день этот какой-то особенный. То ли потому, что ему приснилась бабушка, то ли потому, что увидел эту пару так понравившихся ему ласточек, просившихся на эскиз нового ювелирного шедевра, а может и вовсе безо всяких причин. Он забыл и ключи от машины, и зонтик, но не волновался по этому поводу, как бывало раньше — со сжавшимся сердцем осознавать свою рассеянность. Ваня смотрел на небо, и ему было на все плевать, даже на то не проедет ли свою остановку. Людей было, как и всегда по утрам, не мало. Он стоял у средних дверей, облокотившись о стекло входной двери и по обыкновению разглядывал лица, пытаясь разгадать, что скрывается за этими безразличными масками. Люди выглядели отстраненными роботами, направляющимися по заданному неведомым программистом маршруту, и плану кого угодно, но не этих одушевленных, но запрограммированных существ. Сейчас, сегодня он так остро ощутил себя этим роботом, которого в течение всей его жизни старались «перепрошить» на благо этой глупой цивилизации, что стало даже стыдно за себя. Ведь он-то считал себя человеком творческим, свободным от всех рамок, имеющим иное видение мира, а сейчас сидит, словно биоробот, с остальными биороботами и направляется на нелюбимую, но почему-то «важную» работу. Зачем?! Ах, да, она же деньги приносит…
Блуждая взглядом по лицам, он невольно остановился на девушке, стоящей у задней двери спиной к нему. Каштановые волосы ее были убраны в высокий хвост, в аккуратных маленьких ушках висели серьги — цепочка и камешек на конце, преломляющий лучи попадающего на него солнца, образуя, радужные блики. Частичка жизни и надежды в этом мертвом и безнадежном месте! Она была одета в темную ветровку и синие джинсы, на ее плече висела увесистая спортивная сумка — она явно путешествовала и, очевидно, выходила на конечной — на вокзале. Жаль, что ему не видно ее лица. Ее стан, положение тела, манера поправлять на плече сумку казались немного знакомыми.
А вот и его остановка, пора выходить. Люди повалили в открывшуюся дверь, Ваня поначалу сунулся за ними, но что-то его удержало. Он искоса глянул на эту девушку, она не вышла, не обернулась. Напротив — заняла место у заднего окна и смотрела на дорогу, на объезжающие остановившийся троллейбус автомобили. Он тоже не вышел… Дверь закрылась, и он занял свое прежнее место. Никакого сожаления, никаких переживаний по поводу своей адекватности, никакого страха по поводу уже пятого за этот месяц опоздания на работу. Ни-че-го. Он потом это все обмозгует, и оправдания себе найдет, а сейчас не искал и не хотел искать. В душе наступила тишь от принятого им решения следовать за какой-то девушкой, даже лица которой он не видел.