— Он не мусульманин, — сказал Янина, но Ваня был погружен в собственные мысли.
— Ты меня слышишь? — громче спросила она.
— Что? А? Почему ты так считаешь? — очнулся парень, когда смысл ее слов дошел до него.
— Этот человек не принадлежит ни к одной из религий. Боже, Ваня ты хоть понимаешь что это за Абдул?
Ваня пожал плечами. Понимал ли он? Очень, но теперь не сомневался, что не хочет, чтобы Янина ехала с ним. Он окончательно убедился, что это опасно для такой девушки как она. Но так же он понимал, что этот странный таинственный человек страстно желает, чтобы Янина там была, поскольку не мог не разгадать, что творить живые украшения ему дает силы она и их любовь. А Абдулу нужна была живая брошь и самый что ни на есть живой глаз Змея Искусителя.
— Янина, — твердо сказал Ваня, — я не хочу, чтобы ты ехала со мной, это опасно.
— Ты только сейчас это понял? — хмыкнула девушка, накручивая на мизинец ремешок от кулона на ее шее, — Если ты не передумаешь ехать, то я еду с тобой.
— Я не могу отказаться, ты же знаешь.
— Можешь, ты мог бы настоять на своем, отказаться от заказа, наконец!
— Отказаться? — хмыкнул Ваня, — Ты хоть понимаешь, что я не могу так подвести свой бизнес?
— Ты можешь потерять гораздо большее, чем бизнес, гораздо большее…
Снова затянулось молчание, Янина сосредоточенно вслушивалась в фон Ивана и понимала, что он ускользает, уходит — он, во что бы то ни стало все же хочет попасть в это злополучное место на краю Земли. И он очень не хочет в то же время подвергать ее опасности. Он все знает, этот художник, он все понимает, но поддался. Он, возможно, мог бы не поддаться на любые искушения, но искушение тайной будет для него губительным. Любопытный Ваня сам идет в ловушку, в которой приманка — загадка. Что такого интересного там лежит? Что за тайна?
Янина была в отчаянии, но старалась всеми силами этого не показывать. Как ему открыть глаза, на то, что как бы ни интересна была разгадка этой тайны, она ничего хорошего ему не принесет? Это может быть только Ящик Пандоры, от таких как Абдул другого ждать не приходится…
Но в том-то и беда что творческие люди были иного покроя, особенно гении, как Ваня. Им было плевать на деньги, даже славу — их главным хлебом, чем они питались, главная страсть — неизведанное. То, что можно открыть, то, что еще никому не известно, тот самый тернистый путь, на котором они соберут на себя все колючки, а следом будут идти те, кто увидит этот проторенный путь. Такое впечатление, что Бог дает таким людям при рождении особенное зрение, третий глаз, которым они познают мир и остаются голодными в материальном плане, но пресыщенными информацией, находящейся в закоулках необъятной Вселенной. И эту информацию, словно ложкой они зачерпывают вдохновением. Если таких людей оставить в покое, они уходят из мира сего, перестают замечать все, что твориться в этом мире, делая то, в чем их талан. Если же им удается создать семью, тогда они становятся глубоко несчастными, им не подходит традиционное понимание семьи, а претензии и критика воспринимается слишком болезненно. Канал перекрывается, человек начинает болеть и умирает от тоски по тому, что он любит в этой жизни больше всего — свое творчество, с помощью которого общается с Богом. Ну, более стойкие просто превращаются в сухарей, ни во что не верящих и никого не любящих.