Однажды со мной такое было в школе, на контрольном зачете по алгебре. Из-за какого-то пустяка, сказанного моим соседом, у меня началась самая настоящая смеховая истерика. В аудитории была гробовая тишина - этого преподавателя все панически боялись, он смотрел на меня в упор, а я билась в самых настоящих конвульсиях и молила бога только о том, чтобы громогласно не расхохотаться во все горло. Теперь, кажется, у меня начиналось то же самое.
К счастью, "Страшила" всем сообщил, что он тоже отправляется за Людмилой и ушел со сцены.
- Слушай, Сена, - сказала мне на ухо Тая, - я бы на месте Людмилы, осталась с Черномором, если б за мною шли такие квадраты.
Зря она это сказала, потому что я сразу же начала смеяться, правда, делала это беззвучно. Пока.
Следующим номером была какая-то дама странной конфигурации - там, где у неё заканчивался головной убор, сразу же начинался бюст. Дама вытянула перед собою руки и, размахивая ими в разные стороны, заголосила.
- Слушай, - сквозь смех выдавила я, - как ты думаешь, а это кто?
- Может быть Людмила? - Неуверенно предположила Тая.
- Да? - ужаснулась я. - Если это она, то мы немедленно уходим, какая же может быть Людмила без шеи?
Тут начала смеяться и Тая, но выяснилось, что это не Людмила, и нам стало немного легче, хотя смеяться я не перестала, я уже не могла перестать. Понимала, что мы сидим почти у самой сцены, и что нас не дай бог, видят актеры, но ничего не могла с собой поделать.
Потом занавес ненадолго опустили, а когда его снова подняли, на сцене стояла громадная голова в шлеме. Вышел Руслан и минут пятнадцать распевал песни, не обращая внимания на то, что в двух шагах от него стоит трехметровая башка, и только когда у неё загорелись глаза, а изо рта повалил дым, он её вдруг заметил! Руслан взмахнул руками, будто собирался улететь, что должно было означать удивление, а голова, вдруг ни с того ни с сего, запела тихим хором. Это, конечно, не могла не заметить Тая.
- Сена, - прошептала она, - а почему голова поет хором?
У меня начался самый настоящий приступ. Я поняла, что если она скажет ещё хоть слово, меня надо будет выносить отсюда.
- Замолчи, пожалуйста! - проскрипела я. - Я никак не могу успокоиться!
- А что я такого сказала? Кстати, отодвинься от спинки кресла, иначе из-за тебя трясется весь ряд и на нас обращают внимание.
Я согнулась в три погибели и тихо вздрагивала, стараясь думать о чем-нибудь неприятном и перестать смеяться, но, по всей видимости, это было очень заразно, потому что, глядя на меня, начала вздрагивать и Тая. На сцену мы старались не смотреть, дабы не стало ещё хуже. Нам надо было, во что бы то ни стало продержаться до антракта. Потом на сцену вышел худенький мужчина в длинном кафтане и вдруг запел женским голосом. Мы в недоумении уставились на это явление.