– Ты кто? – прошептала я, вглядываясь в темноту капюшона.
Глава 24
– Никто, – глухо прозвучало в ответ. Он склонился к моей шее, втянул воздух. А мне стало щекотно от теплого дыхания. И никакого волнения. Даже не было мысли оттолкнуть незнакомца.
– Что ты за дракон? – последовал вопрос, введший меня в ступор.
– Дракон? – переспросила. Нет, у меня, конечно, все родственники с характером, но драконы в славном роду Загорулько не водились. Мама бы сказала.
– Я не дракон, – ответила, упираясь в широкую грудь.
– Но в тебе что-то есть, – продолжал он.
Чего только у меня не было в этом мире. Еще всякие незнакомые люди обнюхивают.
Меня отпустили, и я почувствовала сильную боль. Не в силах устоять, шлепнулась на землю, ловя звездочки перед глазами. Просто цензурных выражений не хватало, чтобы описать ту боль, что пульсировала в ноге. Дрожащими руками сняла сапожок, подкатала штанину.
Лодыжка возле косточки опухла. Дотронулась – болит, даже плакать не могу. И встать невозможно. Посмотрела на незнакомца.
Никто. Кто ж его так воспитывал, что имя не называет?
– Позовите на помощь Грету, – подняла голову, когда боль поутихла. – Она там внизу с двумя телами сидит.
– Нет.
Что?
– Почему?
– Никто не может вас спасти.
Я смотрела на черную фигуру, стоящую передо мной. Может, он призрак Магмовой горы, и мне мерещится?
Что значит, он не может спасти? Я же ощущала его, что он такой же мешок с костями, как и все остальные люди и драконы.
– Хорошо, а на помощь позвать можете? – спросила его.
– И этого не могу, – с грустью ответил он.
Страх сковал меня. Неужто он привидение, заключенное горой?
Мужчина опустился рядом со мной, обдавая теплом. Хоть не замерзну.
– Как тебя зовут?
– У меня нет имени.
– Но у всех есть имя, – удивилась. Как же хотелось наорать на него. Но он сейчас единственный собеседник.
– Меня просто не существует, – ответил он. – В обычном смысле.
Я уставилась на него, не веря. Дотронулась до его руки, ощутив жар. Кровь разогналась по венам, а мне стало теплей.
– Ты совсем не смахиваешь на того, кого не существует.
– Я ж и говорю, что тело есть, но по-другому меня нет. Моя мать не удосужилась дать мне имя.
– Это ужасно.
– Думаю, она знала, что оно мне не пригодится.
– Она вас не любила? – сердце щемилось от нахлынувших чувств. Я представила одинокого мальчика, никому не нужного по жизни. Хотелось обнять и прижать к себе.
Я бы своего ребенка… Никогда и ни за что не оставила бы одного…
Вот умеем мы женщины сопереживать другим, когда у самих и ноги сломаны, и жизнь катится дракону под хвост.
– Любила, – кротко ответил он. – Она ради меня мужа убила. Извините, просто семья должна держаться вместе.