– Сэр, эти люди впервые… впервые оказались в такой ситуации. Они вышли из подчинения…
– Тем более необходимо показать им, что подобное поведение недопустимо. – Янус говорил по-прежнему учтиво, но Маркус явственно услышал, как в его голосе зазвенела сталь. – Дать наглядный урок.
Маркус с неприятным чувством вспомнил, как отстаивал ту же точку зрения в палатке Адрехта. И медленно кивнул.
– Я понимаю, что капитан Ростон – ваш друг, – сказал Янус, прибавив к своему тону едва уловимую толику сочувствия. – Тем не менее вы должны признать, что я прав.
«Вы не знаете его», – хотелось сказать Маркусу. Янус не учился вместе с Адрехтом в академии, не выхаживал его в минуты жестокого похмелья, не следил с затаенной завистью, как будущий капитан без малейших усилий очаровывает женщин блеском своей улыбки и великолепием мундира. Януса не было в Зеленых Ключах, где Адрехт с одной только ротой четвертого батальона пересек под обстрелом врага открытую полосу местности, чтобы спасти полдесятка раненых солдат.
И конечно же, он спас Маркусу жизнь. Можно было лишь гадать, говорилось ли о таком в личных делах офицеров, которые изучал полковник.
– Сэр, – произнес он, – могу я кое-что предложить?
– Разумеется.
– Я поговорю с капитаном Ростоном и дам ему понять, что, если он решит добровольно покинуть должность, вы примете его отставку. Это было бы… милосерднее.
– Боюсь, что нет, – сказал Янус. – Иначе от урока не будет толку. – Он помолчал, размышляя. – Впрочем, по вашему желанию, вы можете лично сообщить ему о моем решении и предложить самому явиться под арест, если считаете, что от этого ему будет легче. Я не хотел бы проявлять чрезмерную жестокость.
– Благодарю, сэр, – тусклым голосом отозвался Маркус и отдал честь. – Разрешите идти?
– В целом, – сказал Фиц, – мы на удивление легко отделались.
Ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть душераздирающие крики. К хирургическому столу был привязан ремнями раненый солдат, и дюжий санитар прижимал к столу его искалеченную руку, а «мясник», как именовали в армии полковых хирургов, орудовал медицинской пилой. Перед операцией пациенту дали обтянутую кожей барабанную палочку, чтобы он сунул ее в рот и крепко сжимал зубами, но палочка, судя по всему, выпала и затерялась. По крайней мере, пронзительный крик несчастного заглушал звуки пилы – визгливый однообразный напев, от которого у Маркуса мурашки бежали по коже.
– Считая разведчиков, – продолжал лейтенант, – мы потеряли меньше сотни убитыми или тяжело раненными. Еще сотня или около того выкарабкается. По сравнению с потерями врага…