Финн коснулся кровавого месива, из которого торчали осколки металла, и у него вырвался хриплый вскрик. Бобби вздрогнул как ужаленный. Винтер положила руку ему на плечо и увлекла за собой – назад к баррикаде, подальше от импровизированного лазарета.
– Сэр? – В голосе Бобби прозвучала робость. – Я не то чтобы… просто… можно вас кое о чем попросить?
– Попросить?
Бобби остановился. И продолжил так тихо, что никто, кроме Винтер, не мог его услышать:
– Если мне случится… если меня подстрелят… знаете, как бывает…
– Прекрати! – отрезала Винтер. – Всякий знает, что вслух говорить об этом – все равно что напрашиваться. Всевышний обожает иронию.
Бобби передернуло.
– Прошу прощенья, сэр, но это и правда важно. Если… в общем, то самое… вы могли бы мне кое-что пообещать?
– Возможно, – сказала Винтер.
– Не отдавайте меня мясникам! – выпалил Бобби. – Пожалуйста! Лучше вы сами.
– Я не врач.
– Тогда… пускай Графф или кто-то другой, кому вы доверяете, но только не к мясникам! – Паренек взглянул на Винтер, и на его юном лице отразилось отчаяние. – Можно?
В таких случаях Винтер обычно сразу давала слово, а потом при необходимости его так же легко нарушала. Многие солдаты боялись попасть в руки полевых хирургов. Этот страх был естественен для тех, кто хоть раз побывал в лазарете или видел, как сослуживцы покидают его без руки или ноги. Винтер и сама не питала особой любви к медикам. И все же, если бы ей довелось попасть в такое положение, она, скорее всего, предпочла бы жить калекой, чем медленно и мучительно умирать от загноившейся раны.
В обычных обстоятельствах она сочла бы просьбу Бобби заурядной нервозностью перед боем – страхами, о которых он назавтра бы и думать забыл, – однако сейчас в глазах капрала была такая неподдельная тревога, что Винтер насторожилась.
– Графф тоже не настоящий врач, – сказала она, тщательно подбирая слова и пристально следя за лицом Бобби. – Давай-ка начистоту. Если выбор будет такой: либо в лазарет, либо в могилу…
– Лучше умереть, – перебил Бобби. – Обещаете?
Мгновение поколебавшись, Винтер кивнула:
– Да, обещаю. Но и ты уж, будь добр, не подставляйся под пулю, а то я не представляю, как потом объясняться с Фолсомом и Граффом.
Бобби неуверенно хихикнул. Винтер прикидывала, как бы развеять охватившее их мрачное настроение, однако ломать голову не пришлось. Со стороны баррикады раздался выстрел, а вслед за ним крик: «Аскеры!» В один миг на пристани воцарилась суматоха. Винтер услышала зычный рев Фолсома, – перекрывая галдеж, капрал командовал построение.
Она еще раз хлопнула Бобби по плечу и торопливо протолкалась к покатому боку перевернутой баржи, плоское дно которой к центру слегка поднималось, образуя небольшой киль, однако это не мешало обзору. Винтер увидела, как Графф распекает солдата, держащего в руках дымящийся мушкет.