Таким же неловким для нее было присутствие Феор, которая слезла со своей койки и теперь сидела, скрестив ноги, на полу неподалеку от Бобби. Ее поврежденная рука до сих пор оставалась перевязанной.
– Феор… – Винтер запнулась, прикусила губу. Выставить ее из палатки сейчас просто немыслимо. Даже хандараи из обозной прислуги наверняка не высунут носа наружу, пока в лагере не стихнет шумиха после боя. – Тебе… тебе незачем на это на это смотреть, – неуклюже закончила Винтер.
Феор словно и не услышала этих слов.
– Он выживет?
Винтер глянула, как Графф все так же терпеливо убирает клочки ткани с рваной раны на животе Бобби.
– Вряд ли, – ответила она по-хандарайски.
– Понимаю. – Феор сменила позу, подтянула колени к подбородку и плотно обхватила их здоровой рукой, но не отвела взгляда.
– Мне нужна вода, – бросил Графф, не поднимая глаз. – Полейте вот тут, где кровь, только очень осторожно. Тоненькой струйкой.
Схватив котелок, Винтер поспешила к нему. Вблизи рана выглядела так, что девушку замутило, и сквозь запах боя, запах пота и пороха, все отчетливей пробивалась гнилостная вонь. Стараясь унять дрожь в руках, Винтер наклонила котелок, и тонкая струйка воды полилась на живот Бобби. Розоватые ручейки побежали по бокам паренька, впитываясь в полы мундира.
Губы Граффа зашевелились, словно он пережевывал что-то жесткое.
– Хватит, – сказал он, по-прежнему не поднимая головы. – Хватит. Добудьте чистое полотно и разорвите его на полосы, а я сниму с него рубашку.
Винтер кивнула и направилась к своему чемодану. Из двух запасных рубашек она выбрала ту, что почище, и разорвала ткань с треском, похожим на отдаленный мушкетный залп. У Винтер были готовы уже с полдюжины неровных полос полотна, когда Графф отшатнулся от раненого, разразившись потоком ругательств.
– Мать вашу, зверя мне в задницу!
– Что такое? – Сердце Винтер мгновенно сжалось. Она обернулась. – В чем дело?
– Да сами гляньте! – пробормотал Графф. – Вот…
Вначале Винтер решила, что речь идет о ране, вокруг которой капрал тщательно вытер кровь, покуда не осталась лишь кровавая рваная дыра в правой части живота. Вслед за тем он расстегнул пуговицы, чтобы снять с Бобби остатки прилипшей к коже рубашки, и тогда…
– Вот оно как, – тихо проговорила Винтер. Взгляд ее скользнул по лицу Бобби – юному, неогрубевшему, не тронутому щетиной женственному лицу, – и сотни деталей в ее сознании со щелчком сложились в отчетливый узор.
– Чтоб меня!.. – выдавил Графф. – Да ведь он…
– Она, – поправила Винтер.
– Она, – тупо повторил капрал. – Я же не могу… то есть я не…