Оказавшись на свободе, я чуть было не вдохнула полной грудью, но во время увидела рядок туалетных кабинок, расположенных неким человеческим гением впритык к беззубой пасти перехода. Не спеша, пошла через подобие площади, забитой продавцами-сумочниками и торговцами-лоточниками. Среди жары, шума, душераздирающей садистски громкой музыки из старой колонки, выставленной у входа в какой-то магазин, запаха туалета и шаурмы, я совсем поплыла. Мозг продолжал отчаянно тупить, валяясь кирпичом в черепной коробке, печень тихонько поскуливала. Внезапно взгляд наткнулся на одну из пластмассовых ваз под пестрым тентом. В ней торчали розы такого мертвенно-голубого цвета, что я даже остановилась, разглядывая бывшие цветы. Пожалуй, даже на похоронах они смотрелись бы чересчур трупно. "Как хороши, как свежи были розы..." Увидел бы восторженный пиит такое вот творение рук человеческих, враз бы импотентом стал. Когда человек пытается улучшить или видоизменить коренным образом, детище природы, все время получается смешная помойка, если помойка вообще способна быть смешной.
Оторвавшись от созерцания этого гиблого дела, побрела к автобусно-маршруточному гнезду. Огибая ручейки очередей, отыскала необходимый номер, к нему ручеек не вился, маршрутка стояла с призывно раскрытой дверью, и остальные очереди с ненавистью поглядывали на такое вызывающее поведение. Бросив тубус на сидение, я с трудом взобралась внутрь - ноги едва слушались. Протянув водиле червонец, устроилась у окна, перевела дух, и пожалела, что не захватила минеральной воды или на худой конец какого-нибудь яблока.
У Наташинских прудов вышла и, переваливаясь уткой, направилась к парку. Народу в будний день оказалось столько, что не было существенной разницы - встречаться здесь или на Пушкинской площади. Навстречу шел человек со странной фигурой: казалось, что задница у него находится с обеих сторон - сзади и спереди. Лишь поравнявшись, я увидела, что это Арал, узнала я его по необычному пронзительно-бирюзовому цвету глаз.
- Привет, - взгляд Арала бегал, ни на секунду не задерживаясь ни на мне, ни на окружающей действительности. - Пойдем туда на лавочку.
Голова его со всклокоченными, сильно поредевшими волосами коротко дернулась в строну синей скамейки, со всех сторон заваленной мусором, прямо перед лавочкой, обломанной костью торчала деревянная ножка бывшего грибка. Мы присели, и Арал покосился на тубус, но, натолкнувшись на рифленый дерматин, его взгляд тут же скакнул в сторону.
- Принесла?
- Да, - я протянула ему тубус.