– Он не знает, – шмыгнула голова носом. – Они в классе как все, а после уроков дразнятся.
– Как дразнятся? – опешила Тася.
– По всей вероятности обидно они дразнятся, – рассудил Леврецкий. – А ты что?
– А я не слушал сначала, мимо хотел пройти…
– А они что? – Леврецкий продолжал расспросы. – Да ты иди уже сюда, что мы, через коридор так и будем перекрикиваться? Вон и чай поспел. Так что они?
– Они стали подкарауливать и сзади бежать всю дорогу, – Глеб вышел из-за двери, но к столу не спешил.
– Ну, клещами из тебя тянуть что ли? – Леврецкий указал Глебу на пустующий стул рядом с собой, тот нехотя поплелся к кухне.
– А я все равно, хотел внимания не обращать, – Глеб сел на стул. – Мама всегда говорит: «Будь умнее».
– Ну, правильно! – вклинилась Тася. – Что дураков-то слушать!
– Ну, эти «дураки», как домой приходят, так для своих родителей Ванюшками да Кирюшками становятся. – Леврецкий сегодня с Тасей видимо не во всем был согласен и смотрел не на нее, а на Глеба. – Это только стаей они считают себя грозной силой. Сколько их?
– Трое, – потупился Глеб. – Это когда Ганьки с ними нету.
– А так, значит, и четверо собирается? – Леврецкий был невозмутим. – Ну, это многовато. А с троими можно совладать. Если знать как.
– Да Вы что! – Тася аж задохнулась. – Вы чему сына моего учите? Никаких драк больше! Это ж позор какой! На всю улицу, на всю гимназию! В чем ты еще туда завтра идти собираешься?
Глеб опустил глаза и стал сползать со стула.
– Ну, все, не за столом такие вещи выяснять, – почему-то сегодня командовал в их доме Корней Степанович. – Таисия Николаевна, Вы чашечку-то Глебу поставьте! Давайте чай пить. Сиди, сиди.
– Все можно разъяснить словами! – Тася продолжала свое, но чашку с полки сняла. – Кулаки – последнее дело!
Глеб молчал и, кажется, из всех сил пытался не разреветься.
– Согласен, Таисия Николаевна! – Леврецкий показал Глебу на сахарницу и тот потянулся и передал ее гостю. – Лучшая драка, как говаривают, это та, которой удалось избежать. Но почему Вы считаете, что слова не были сказаны? Почему Вы отказываете своему сыну в этом? Почему не верите, что нынче и было то «последнее», крайнее дело, когда с кулаками и никак больше? Они первые начали?
Глеб кивнул.
– Они третьего дня меня в овраг столкнули, еле вылез. А нынче камнями стали кидать и все кричали: «Твоя мать блаженная!»
– Ну, и молодец, что за маму заступился, – Леврецкий посмотрел на хозяев, Тася плакала.
– Нет, я так этого не оставлю! – взбеленился Клим. – Это кто ж такие? Скажи, скажи! Я и в гимназию! И родителей их!