Незримые фурии сердца (Бойн) - страница 304

– Хорошо, что у вас добрые отношения.

– Не хочется мне оставлять вас одну. Давайте я еще с вами посижу.

– Извини, Сирил, мне лучше побыть одной, – мягко сказала она. – Потом вызову такси. Спасибо тебе за беспокойство.

Я встал.

– Всей душой сочувствую вашей утрате, миссис Гоггин.

– А я тебя поздравляю с внуком. Рада была повидаться, Сирил.

Впервые за все время нашего знакомства я отважился поцеловать ее в щеку и пошел к выходу. У дверей я обернулся – миссис Гоггин сидела прямо, глядя на распятие. Что же это за Бог, подумал я, который допустил, чтобы эта сильная и добрая женщина потеряла двух сыновей?

Я вышел в коридор, и тут меня будто прострелило электрическим разрядом. Когда горбунья-монашка из общины редемптористов забрала ребенка, я знала, что больше никогда его не увижу. Я замер, опершись на костыль и свободной рукой ухватившись за стену. С трудом сглотнул, потом медленно вернулся в часовню.

– Миссис Гоггин, – окликнул я.

Она удивленно обернулась:

– Что, Сирил?

– Вы помните дату?

– Какую дату?

– День рождения вашего сына.

– Конечно, помню. – Она нахмурилась. – Октябрь шестьдесят четвертого, семнадцатое число. Это был…

– Нет, не Джонатана, – перебил я. – Я спрашиваю о вашем первом сыне, которого вы бросили.

Миссис Гоггин помолчала, не понимая, видимо, с какой стати я задаю подобные вопросы. Но потом ответила. Она хорошо запомнила тот день.

На вокзале Хьюстон я, подслеповато сощурившись, вглядывался в расписание, пытаясь разобрать, с какой платформы отходит наш поезд. Все последние дни я был взбудоражен предстоящей поездкой, о которой прежде не мог и помыслить, и теперь, когда, так сказать, час пробил, я переживал из-за того, какие чувства она в нас разбередит. Осмотревшись, в толпе пассажиров я разглядел свою семидесятидевятилетнюю мать, энергично катившую чемодан на колесиках. Я поспешил ей навстречу и, чмокнув в щеку, хотел забрать поклажу.

– Поди прочь, – отвергла она мою помощь. – Я не отдам свой багаж носильщику на костыле.

– Отдашь как миленькая. – Я вцепился в чемодан.

Мать выпустила ручку и посмотрела на табло расписания, нисколько не щурясь.

– Отправляемся, значит, вовремя, – сказала она. – Редкостное чудо.

Я не переставал удивляться ее живости. У нее даже не было своего врача – он, мол, без надобности человеку, который не болеет вообще.

– Идем садиться? – сказал я. – Отыщем местечко получше.

– Ну веди.

Я зашагал к головным вагонам, надеясь, что там будет меньше народу. Хотелось быть как можно дальше от шумной молодежи и родителей с маленькими детьми, облюбовавших места в хвосте поезда.