– Ужас какой! – посочувствовала я, про себя порадовавшись, что живу в квартире, а не делю свое жилье с кем-то еще.
– Курить на черной лестнице можно, – продолжала Мила. – Я там находиться не люблю, вечером полно народу, все плюют на пол, противно. А утром уборщица неприветливая, я рано выхожу, чтобы на учебу успеть, она все мне высказывает, как будто это я грязь развожу и окурки в ведро не выкидываю. Я стараюсь с ней не встречаться – если она наш девятый этаж моет, то спускаюсь на седьмой, чтоб успеть покурить до ее прихода. И комнату нашу мы с Ниной чаще всех моем, мы распределили, кто когда убирается, но почему-то другие девочки свои дни пропускают. Вот нам с сестрой и приходится всю грязь вычищать.
– Да, вам точно не позавидуешь! – сказала я. – Может, потом переедете из общаги в отдельную комнату хотя бы?
– Если деньги будут, сразу и из института уйдем, и из общаги съедем! – подтвердила Мила. – Только пока ничего путного с работой не выходит. На листовках очень мало зарабатываю, хотя все воскресенье на улице стою. Нина меня подменять не может, она уроки делает, весь день задания рисует и все равно не успевает. А я бы лучше в книжном магазине работала, книги продавала: хотя б не холодно и не стоять целый день на ногах. Вся зарплата куда-то уходит быстро, мы с Нинкой и так экономим на всем. Вот, недавно самые дешевые макароны купили, так они раскислись, теперь непонятную кашу едим. Жалко, что в институте нет ни холодильника, ни микроволновки, так бы с собой еду брали. А приходится в магазине покупать…
В продуктовом Мила купила себе бутылку какого-то кефира и шоколадку, но у кассы сетовала, что все равно для нее такой обед – дорогое удовольствие. Мне стало жаль девчонку, я взяла с полки йогурт и сладкую булочку, оплатила покупку, после чего отдала продукты Миле. Та сначала отказывалась и дико стеснялась, но я настояла на своем.
– Потом меня чем-нибудь угостишь! – сказала я ей. Девчонка еще немного поломалась, но, видимо, мое угощение выглядело куда аппетитнее, чем ее кефир, и она взяла продукты. Мы вернулись в институт, по дороге зашли в столовую, где девушка быстро умяла и булочку, и йогурт с кефиром. Шоколад из пакета не достала – наверно, решила оставить на вечер.
– Спасибо огромное! – поблагодарила она меня. Я ничего себе не купила, мне хватило и утреннего салата. Мы вместе вернулись в аудиторию.
Я просидела с вышивальщицами и следующую пару, изредка выходя вместе с Милой на перекур. Из всех художниц только мы вдвоем ничего не делали – я хотя бы изображала, что пытаюсь рисовать, когда мимо проходил Сергей Иванович, сосредоточенно тыкала чистой кистью в свой холст, тогда как Мила по-прежнему глядела в свой телефон. За все это время Кузнецов ни разу не появился в нашей аудитории, из чего я сделала вывод, что он либо забыл о моем уроке, либо сильно занят со своими студентами. Я этому только радовалась: если что, скажу завтра, что ничего не сделала, потому что боялась испортить подмалевок, а спросить совета было не у кого.