«Мама, мама…» – мысленно произнес Кирилл, расстегивая верхние пуговицы рубашки.
До дня рождения матери еще несколько дней. Ева со своим драгоценным уже здесь, к вечеру явится Егор. Или его ждать завтра утром? Кирилл потянул руку к мобильнику, но остановил себя – желания поговорить с братом все же не возникло.
«Ева, надеюсь, ты сейчас видишь прекрасные цветные утренние сны… Не порти мне завтрак. Умоляю. Не просыпайся и не тащи к столу своего вампира».
В приподнятом настроении Кирилл сделал круг по комнате, подошел к окну и щелкнул пальцем по листу фикуса.
«А потом я, пожалуй, прогуляюсь и глотну наисвежайшего деревенского воздуха, пропитанного ароматами… м-м-м… навоза».
* * *
– Воды… Люди добрые и злые, дайте воды… – простонал Глеб и сделал слабую попытку найти одеяло. Дернув пару раз рукой, издав страдальческий хрип, он мысленно плюнул на холод, ползающий по коже мурашками, и с превеликим трудом открыл глаза. «Ну и где я, вашу мать… Видимо, в аду. Нет… Как ее? Ну как ее?..» – Елизавет-т-та Ильинична… Поможи-и-ите! Баба Лиза, или ты меня спасешь, или я подохну… – «Черт! Я не могу подохнуть… Черт. Черт. Даже подохнуть не могу…»
Ему не стоило произносить этих слов: за каждое упоминание рогатого и хвостатого он традиционно получал сполна. Сначала у Глеба свело ногу, да так, что стрельнуло в ушах, затем горло обожгло пламя, а голова, и без того распухшая от самогона, загудела миллионом колоколов. Дин-дон-дин-дон. Бом-бом-бон-бон.
– А-а-а… – Глеб сжал кулаки и протяжно захрипел. Комната качнулась. Показалось, будто гжельские статуэтки сейчас синими птицами слетят с полок буфета, а за ними грохнутся на пол пузатые фарфоровые банки и будильник. – Справились, да? – Глеб криво улыбнулся из последних сил. – С больным!.. Ладно, с крепко выпившим человеком справились… Ладно, – поправил он себя во второй раз, – почти с человеком… Елизавета Ильинична, погибаю! Воды, «подруга дней моих суровых», воды-ы-ы!..
Кряхтя на все лады, превозмогая головокружение и ломоту в костях и мышцах, Глеб сел, свесил ноги с кровати, мрачно посмотрел на джинсы, валяющиеся на полу возле стола (расстояние – целых два с половиной метра!), и отправил тяжелый взгляд к потолку. «Значит, придумали мне дело… Достойное… Молодцы…» Глеб сморщился, пытаясь вспомнить, как он умудрился вчера раздеться, однако память не желала делиться картинками недавнего прошлого – нестерпимо захотелось бухнуться обратно на подушку и застонать.
Дверь наконец-то открылась, в комнату зашла Елизавета Ильинична, а это означало, что появился долгожданный шанс получить спасительный стакан воды.