«Сегодня поистине великий день, ибо я узнал многое… А именно: холодные селедки – моя слабость. Дорогая, я непременно вернусь, обязательно жди».
Около елей Глеб опустил Еву на землю, и дальше они шли рядом, причем ей приходилось держаться за его локоть. «Сближение на пять с плюсом». Он нарочно меньше шутил и демонстрировал ослабевший интерес, что должно было уязвить ее самолюбие и поселить в душе занозу нетерпения. В данную минуту Ева Кравчик наверняка вспоминает о каждом взгляде, прикосновении и гадает: увидятся они еще или нет. «Даже не сомневайся». И, конечно, она представляет, как будет подчеркнуто равнодушна и холодна… Ну да, ну да, кто такая она и кто он?..
Глеб проводил Еву до дома, а она, бросив на прощание острый взгляд, закрыла перед его носом дверь. «Крошка, ты еще будешь шептать слова благодарности… Жду не дождусь этого момента. Кстати, где девчонка?..»
Настроившись на волну Олеси, Глеб «поймал» ее около дома Дюкова и зашагал к противоположному краю деревни. Пора уже посмотреть, как там подопечная. Прыгает от счастья или нет?
«Лучше бы прыгала. Сколько мне еще торчать здесь?»
* * *
Увидев Василия Петровича на скамейке рядом с раскидистой яблоней, Леся замедлила шаг. Калитка хлопнула за спиной, будто хотела подтолкнуть вперед и подчеркнуть: назад дороги нет. Но никто отступать и не собирался: наоборот, после оврага разговор Лесю совершенно не страшил. Если она и желала растянуть минуты, то вовсе не трусость была тому виной, а колоритный вид Василия Петровича и его царственное выражение лица. Дядя, вновь облаченный в длинный леопардовый халат и бордовые бархатные тапочки с нелепыми помпонами, читал газету и попивал из тонкой фарфоровой чашки не то чай, не то кофе. Если бы не пестрое одеяние, то он вполне бы мог претендовать на роль заезжего графа.
«Кофе», – уловив аромат, поняла Леся.
Свет фонарей выделял наваленные бревна, засохший кустарник, скворечник, повисший на одном гвозде, заросшие дорожки… Какой же противоестественной казалась картина! Василий Петрович в ярком халате никак не гармонировал с окружающим миром. Сюда бы художника-авангардиста…
– А я тебя заждался, – сказал он, тщательно складывая газету и отправляя ее на край скамейки. – Загулялась ты что-то. Тетка твоя звонила и задавала бесконечно длинные и нелепые вопросы.
– Какие? – автоматически спросила Леся, присаживаясь рядом.
– Не болит ли у тебя горло, ешь ли ты овощи… Ха! Я их сам не ем! Подозреваю, Сашка просто хотела сунуть нос в наши дела. Насколько я помню, этим она способна заниматься с утра и до вечера. Но доставлять ей удовольствие я не собираюсь. Обойдется! Постой… – Василий Петрович вынул из кармана очки в золотой оправе и нацепил их на нос. – Что за вид? Где ты валялась? – Он фыркнул и приподнял брови-домики.