– Я твоей Дальке завидую, – вдруг призналась она. – Даже ревную. Сама не знаю, с чего это вдруг. Хочу, чтобы меня тоже кто-нибудь так любил. Я его перед всем честным народом по физиономии, а он всё равно… – вдруг добавила она по-русски.
– А что, главное, чтобы можно было парня по физиономии? – ответил я по-имперски. – Это главное, Гилви? Поиздеваться?..
– Ничего ты не понимаешь, – её плечо по-прежнему прижималось к моему. – Я имею в виду, что, если б у меня такой парень был, пылинки с него б сдувала.
– А он с тебя?
– Если он по-настоящему любит, то и он тоже, – непреклонно заявила она.
– Слушай, – сказал я. – Ты это к чему? Я в такие парни явно не гожусь.
– То-то и беда, – грустно сказала она. – В постель запрыгнуть – любителей хоть отбавляй. А вот чтоб по-настоящему…
– Гилви, твоему изречению лет эдак примерно тысяч шесть. Думаю, от этой проблемы была избавлена только Ева.
– А что, от этого оно правдой быть перестанет? – заявила Гилви.
– Может, и нет. Только зачем мне всё это говорить?
– Ты слушать умеешь. Вы, русские, все слушать умеете. Из вас, наверное, исповедники хорошие…
– Никогда не пробовал, – заметил я. – Ну что, пошли? Поздно уже. У меня личное время заканчивается. К отбою во взводе быть нужно.
– Пойдём ко мне, – вдруг сказала она. – Глупо ведь прикидываться.
– Гил… – я покачал головой. Она на самом деле была хорошей. Она на самом деле была моим другом. Наверное… – Гил, я не могу. Ты на самом деле красивая, но…
– Но была солдатской подстилкой?! – вскинулась она, глаза зло сощурены.
– Да при чём тут это, – беспомощно пробормотал я. Не могу, когда в ход идут такие аргументы.
– Или ты до сих пор так любишь её?
– Да, – сказал я и в тот же миг вдруг понял, что соврал.
Что-то надорвалось во мне. Словно тот самый проклятый череп, подобно кусочку колдовского зеркала троллей, попав в глаз, дошёл наконец до сердца. Я подумал о Дальке… и ощутил только грусть. Светлую печаль, словно о добром друге, который жив, но уехал далеко-далеко и я его уже никогда не увижу.
Гилви улыбнулась, подошла, наклоняя голову, коснулась лбом моей щеки. От её волос ко мне качнулась волна аромата духов – как давно же я не слышал этого запаха! Далька духи презирала, считая, что ими, как и косметикой вообще, пользуются исключительно продажные женщины.
– А ведь ты меня уже хочешь, – тихонько хихикнула Гилви. И это было чистой правдой.
И всё-таки я боролся. Словно сам святой Антоний, искушаемый отцом лжи.
– Плоть слаба и греховна, – я отодвинулся. – Дух да возобладает…
Гилви вздохнула. И тоже отстранилась. Взглянула непонятно и так же непонятно проговорила: