За цветочными грядками пролегала асфальтированная дорожка с деревянной скамейкой – тут, наверное, хорошо сидеть, греясь на солнышке и читая книгу. К спинке скамейки крепилась табличка, но с такого расстояния Гретель не удалось прочесть, что на ней написано. Скамейка была повернута к дому, что выглядело бы довольно странно, если бы не привходящие обстоятельства, – Гретель сразу сообразила, почему скамью расположили именно так.
Метрах в десяти от сада, цветов и скамейки с табличкой обстановка резко менялась. Параллельно дому тянулась мощная ограда из проволоки, изгибаясь с обеих сторон и уходя куда-то вдаль, так далеко, что невозможно было различить, где она заканчивается. Ограда была очень высокая, даже выше, чем дом, и держалась на деревянных столбах, напоминавших телеграфные. Поверху она была утыкана огромными мотками колючей проволоки, закрученной в спирали, и Гретель, глядя на острые шипы, торчавшие повсюду, почувствовала вдруг, как у нее что-то защемило внутри.
За оградой травы не было, и вообще никакой зелени на обозримом пространстве не наблюдалось. Кругом простирался грязный песок, и сколько Гретель ни напрягала зрение, она не увидела ничего, кроме низеньких домишек, каких-то длинных строений, похожих на склад, и нескольких зданий с печными трубами в отдалении. Она открыла рот, намереваясь высказаться, но поняла, что ей не хватает слов, чтобы описать свое изумление, поэтому, не придумав ничего более разумного, просто закрыла рот.
– Ну как? – Бруно, внимательно наблюдавший за сестрой, чувствовал себя победителем. Что бы там ни было – и кем бы ни оказались эти люди, – он увидел все это первым и может смотреть на это, когда захочет, часами, потому что вид на проволочную ограду и все то, что за ней, открывается из его комнаты, а не из комнаты сестры, а значит, принадлежит ему и только ему. Он здесь король, Гретель же – его вассал.
– Ничего не понимаю, – ответила Гретель. – Зачем кому-то понадобилось строить такие отвратительные здания?
– Отвратительные, да, – согласился Бруно. – По-моему, в этих домишках не больше одного этажа. Посмотри, какие они низенькие.
– Наверное, это современные дома, – предположила Гретель. – Папа ненавидит все современное.
– Тогда они ему не понравятся, – заметил Бруно.
– Нет.
Гретель по-прежнему стояла у окна не шевелясь. Ей было двенадцать лет, ее считали одной из самых умных девочек в классе, поэтому, поджав губы и прищурившись, она приказала голове сообразить, на что же смотрит ее хозяйка. Голова выдала лишь одно-единственное объяснение.