Однажды, сидя напротив Шмуэля на их обычном месте, Бруно задумчиво обронил:
– Такой странной дружбы у меня еще никогда не было.
– Что ты имеешь в виду?
– Со всеми мальчиками, с которыми я дружил, я мог поиграть. А с тобой не получается. Все, что мы можем, сидеть тут и разговаривать.
– А мне нравится сидеть и разговаривать, – сказал Шмуэль.
– Ну конечно, мне тоже, – подхватил Бруно. – Но иногда хочется чего-нибудь более увлекательного. Например, организовать экспедицию с исследовательскими целями. Или сыграть в футбол. У нас даже не получается по-настоящему быть вместе, между нами всегда этот проволочный забор.
Бруно часто отпускал замечания такого рода, старательно притворяясь, что катастрофы на кухне, когда он отрекся от дружбы со Шмуэлем, словно никогда и не было. Он до сих пор не оправился от потрясения и продолжал корить себя, хотя Шмуэль, к его чести, казалось, напрочь позабыл об том случае.
– Может быть, когда-нибудь и поиграем, – сказал Шмуэль. – Если нас отсюда выпустят.
Бруно все чаще размышлял об ограде. О том, что происходит по обе ее стороны и зачем ее вообще здесь протянули. Не спросить ли папу с мамой, прикидывал Бруно, но в конце концов отказался от этой затеи, подозревая, что они либо рассердятся на него за подобный вопрос, либо наговорят каких-нибудь гадостей про Шмуэля и его семью. Поэтому он решился на неординарный поступок – обратиться к «безнадежному случаю».
Комната Гретель радикально изменилась с тех пор, как он в последний раз туда заходил. Начнем с того, что там не было ни одной куклы. С месяц назад, примерно в то же время, когда лейтенант Котлер уехал из Аж-Выси, Гретель вдруг постановила, что куклы ее больше не интересуют, и, сложив их в четыре большие сумки, выбросила вон. Там, где прежде были куклы, теперь висели карты Европы, подаренные ей отцом и утыканные маленькими булавками. Ежедневно Гретель передвигала булавки, предварительно справившись со свежей газетой. Бруно иногда казалось, что она сходит с ума. Но если даже и так, она почти прекратила дразнить брата и приставать к нему, вот он и подумал, что от разговора с сестрой вреда не будет.
Он вежливо постучал в дверь, зная, как она бесится, когда он входит без стука.
– Привет.
– Зачем явился? – Гретель сидела за туалетным столиком, экспериментируя с волосами.
– Просто так.
– Тогда убирайся.
Бруно кивнул, но в комнату, однако, вошел и присел на край кровати. Сестра наблюдала за ним краем глаза, но не произносила ни слова.
– Гретель, – нарушил молчание Бруно, – можно тебя спросить кое о чем?
– Только побыстрее.