— А я понимаю, — Анна-Виктория устало опустилась на стоящий рядом стул. Бумага выпала из ее рук, и Филипп, собравшийся нагнуться, чтобы поднять лист, застыл, глядя в побледневшее лицо девушки. — Все было продумано как нельзя лучше. Меня спасло чудо. Я должна была возвращаться одна. Андреасу надо было прояснить кое-что в министерстве финансов. Он в последний момент успел присоединиться ко мне. Если бы ни это, бумаги были бы разложены по свободным местам и не упали на пол.
— Эми… — мужчина присел на корточки, и сжал в руках заледеневшие пальчики девушку.
Несколько минут юная королева молчала, словно не замечая ни внимательного взгляда Филиппа, ни его пальцев, державших ее ладошки, потом тихо вздохнула и произнесла:
— Значит, ничего не закончилось. А я так надеялась, что он сам все придумал.
— И что ты будешь делать? — осторожно поинтересовался граф.
— С чем? — не понимающе посмотрела она.
— Для начала с Дельтеем, — улыбнулся мужчина.
— Земли, полученные им в качестве приданого маркизы, будут возвращены его жене и детям, остальное будет, согласно законам, конфисковано в казну, — тихо ответила девушка. — По-хорошему, надо бы все конфисковать. Но я не могу оставить его семью без средств к существованию. Тем более, я не верю, будто маркиза Дельтей могла быть причастна к этой истории.
— Насколько я ее знаю — точно нет, — согласился с ней Филипп. — Анна-Луиза всегда интересовалась только домом, детьми, да и здоровье у нее слабое, поэтому она предпочитает жить в поместье.
— Вот и хорошо, — девушка слабо улыбнулась. — Не хотелось бы, чтобы она сильно пострадала от действий супруга. Только Филипп, я не хочу всех этих ужасов. Народ ждет колесования, или чего-то столь же устрашающего, но я не могу.
— Тогда пусть их просто повесят, — улыбка графа стала немного жесткой, но руки так же нежно удерживали девичьи пальчики, которые только начали вновь согреваться. — Только веревки я сам проверю, особенно ту, на которой предстоит болтаться Дельетю. Не хотелось бы, чтобы они оборвались в неподходящий момент.
Анна-Виктория хотела что-то сказать, но потом вспомнила, что осужденного, веревка которого оборвалась, следовало отпустить. Народ будет не в восторге от такого исхода и устроит свой собственный суд. Пусть кузен поступает так, как считает нужным. В данном случае он действует в их общих интересах.
— И, все равно, не могу понять, — Филипп не без сожаления отпустил руки девушки и прошелся по ее кабинету, — двести золотых аванса, потом еще две тысячи и земли. Причем хорошие земли, с солеварнями и лесом. А он тратит какие-то сорок золотых на откровенного разбойника. Будь я на его месте, то не пожалел бы и своих средств, чтобы все прошло как надо.