Я стояла, не решаясь не то, что пошевелиться, — боялась дышать. На один короткий миг отчаянно захотелось превратиться в бездушную статую, не способную чувствовать. А значит, не способную испытывать боль и страдать.
— Ну так мне говорить? Или будем молчать? — Демоническое естество Стража провело рукой вдоль своего лица, напоминая об условии — обнажить перед ним эмоции. — Или предпочитаешь оставаться в блаженном неведенье, пугливая девочка?
Маску я сняла, всем своим телом ощущая липкий, насмешливый взгляд потустороннего существа.
— Моран — воин, знакомый с одной единственной истиной: на войне не обходится без жертв. Ради победы Страж готов без сожаления уничтожить любую пешку. В этом они с Серен похожи, — усмехаясь, говорило отражение. Ему вторили, точно эхо, тени из клеток-зеркал. — Барон ле Фиенн стал такой пешкой.
Если бы в паре дюймах от нас ударила молния, расчертив пол трещинами и взрыхлив каменные плиты, она бы не произвела на меня такого действия, как слова отражения.
— Нет… — не сказала, вытолкнула из себя.
— Загадочная болезнь барона — результат его недальновидного общения с зятем. Его милость почти разгадал планы маркиза относительно тебя и не замедлил ими с ним поделиться. Мадам, ваш отец пострадал из-за собственной глупости. Ну и из-за коварства вашего супруга, конечно же, — зло рассмеялась копия Стража.
Этот демонический смех, подхваченный другими тенями, разнёсся по всему подземелью.
— Как мне излечить отца? — с трудом прогнав оцепенение, зашевелила непослушными губами. Думала, раньше было больно, а теперь поняла, что всё, что испытывала до этого, — ерунда.
— Никак, — хмыкнуло существо, чьим лицом всего несколько мгновений назад я невольно любовалась, а теперь готова была расцарапать его ногтями, если бы только могла.
Ведь это было лицо Морана.
Зажмурилась, мечтая больше никогда его не видеть. Не видеть ненавистного Стража.
— От этих чар нет лекарства. Ваш отец, мадам, сгниёт в своей постели, мучимый кошмарами, из оков которых ему не вырваться. Лучше бы маркиз сразу его убил, чем обрёк на такие муки, — с напускной скорбью закончил мой собеседник.
— Александрин, послушайте… — Де Лален коснулся было моего плеча.
Но я вздрогнула и отошла.
— Ну так что, мадам? — кланяясь и подметая пол перьями материализовавшейся в его руках нарядной шляпы, велеречиво поинтересовался пленник зазеркалья. — Каково будет ваше желание, сударыня? Казнить, нельзя помиловать? Или всё-таки пощадите?
Перешёптывания, сдавленный смех, моё дыхание, с шумом вырывающееся из груди — всё смешалось. Надежда в глазах Касьена и ирония во взгляде тени растворились в зыбком мареве отчаяния.