Суровая засуха губит поля. Суровое молчание подруги бередит старые раны.
Он возвращается с поля, где выкосил половину сухой травы, и сразу сталкивается с бледной Нессой: жена пьет микстуру Ибхи, ее последние запасы, и задумчиво смотрит в окно.
– Знаешь, Серлас, – вздыхает она, когда он шагает к ней и, боясь испачкать нежную кожу лица, целует в худую руку. – Знаешь, а ведь горе пришло в город.
Такие речи Несса заводит раз в день, и Серлас уже даже не удивляется и не спорит. Только кивает, загоняя в глубь пугливого строптивого сердца страх.
– Мэйв идет к нам, – продолжает Несса. Ее загадочный тон, краткие разговоры, печальные глаза – все это Серлас мучительно долго наблюдает и сейчас вдруг осознает, что ничто в ее словах и действиях больше не отзывается в нем тянущей болью. Будто ее болезненный вид и рыжие косы больше его не пугают.
Вот отчего ему становится все страшнее. Вот почему он отводит взгляд и не смотрит ей в лицо, если она говорит с ним.
Не оттого, что боится ее странных, порою жутких речей. Не оттого, что сказала ему Мэйв – ей он не верит, решил не верить.
Бледная, уставшая, печальная Несса теперь не страшит его, и даже если Серлас замечает влажные дорожки слез на ее щеках, они не сводят его с ума.
Наверное, сердце его черствеет и превращается в камень, так ведь?
За стеной, в маленькой душной комнате просыпается Клементина. Сначала Серлас слышит упрямое сопение, но тут же оно, набирая силу, выливается в детский плач. Вздохнув, Несса поднимается из-за стола и спешит к дочери.
– Сейчас, моя милая, – тихо говорит она. Серлас отходит в сторону и мимолетно успевает коснуться пальцами ее голой руки.
Он не замечает, но губы Нессы тут же изгибаются в улыбке.
Мэйв стучит в их дверь ближе к вечеру. Удивленный и обескураженный, Серлас отпирает ей: закатное солнце бьет ей в спину. Тревога настигает его мгновением позже.
– Мэйв, что стряслось? Почему ты плачешь?
Она стоит перед ним, утирая бегущие слезы рукавом ситцевого платья. Босоногая, как и всегда, с растрепанными волосами – они вьются по спине и спадают ниже по широкому подолу ее платья…
Лицо ее покраснело, она тяжело дышит, будто бежала к ним от самого города.
– Мама, – сипло шепчет Мэйв. – Мамы не стало утром, Серлас!
Она кидается ему на шею, а он даже не может поднять руки, чтобы обнять ее: внезапная горькая новость лишает его тело сил, а голову – мыслей. Серлас стоит, сраженный, не способный сказать ни слова. Мэйв плачет, заливая рукав его рубахи слезами.
– Мне жаль.
Это говорит не Серлас. Он оборачивается. Мэйв замирает и шмыгает носом: перед ними в солнечных лучах появляется Несса с ребенком на руках. Дитя смотрит на гостью с интересом, но девушка будто не замечает Клементину, которой помогла появиться на свет.