Закончив чтение, подполковник сказал от себя бойцам — пусть они не поймут царское слово о роли болгарских дружин превратно. «Охрана всеобщего порядка» совсем не означает, что ополчение пойдет по следам русских солдат и, по мере продвижения их с боями в глубь страны, будет лишь закреплять успехи Дунайской армии, заменяя турецкую власть болгарской.
— Други-ополченцы! Мы будем бить врага плечом к плечу, рядом со своими русскими братьями. Я рад поздравить вас с тем, что все Болгарское ополчение назначено в передовой отряд Дунайской армии!
Раздалось могучее, тысячеголосое «ура!» Воины третьей дружины бросали шапки вверх.
— Поклянемся же исполнить свой священный долг на полях войны! Равнение — на знамя!
— Клянемся! Клянемся! — эхом ответил плотный строй ополченцев.
Калитин приказал выдать каждому на обед по чарке водки. Голосистый горн пропел отбой. Дружина рассыпалась по лагерю — кто в палатку, кто к походным кухням за пшенной кашей для своей команды.
Из разговора офицеров Фома Тимофеев случайно узнал, что в передовом отряде будет целая «туча» русских войск, главным образом, кавалерия, и что туда войдет Кавказская казачья бригада, которую так искал Дудар. Эту новость Фома сообщил Дудару, когда они, сидя на зеленой поляне, обедали в тесном солдатском кругу.
Дудар, вздохнув, сказал задумчиво:
— Это хорошо. Я увижу в бою близких мне людей. О переходе в дивизион пока не может быть и речи. Я только что поклялся воевать под знаменем третьей дружины моих названых братьев-болгар. Прежде я должен выполнить клятву — она священна. Клятва осетина! — Последние слова Караев произнес негромко, но с какой-то затаенной душевной силой.
Он долго смотрел в сторону Журжево, где дымился лагерь Владикавказско-осетинского полка. Там играл горнист, строились джигиты родной осетинской земли.
Дунай весело играл солнечными бликами, как будто неся их на своих могучих волнах в сторону моря. Но над мирной рекой рокотали отзвуки далекого боя. Это на том берегу хлопали орудийные залпы, и порой ветер доносил оттуда глухую пересыпь ружейной пальбы.
Батареи ополченцев подтягивались к лагерю, за ними колесили фуры с тяжелыми зарядными ящиками.
«Утром в поход» — подумал Дудар, поглаживая рукоять шашки.