— Без служебной надобности это невозможно, — покачал головой поручик. — Военный режим — никаких отлучек. Тут, представьте себе, все кишит турецкими лазутчиками. И вас, часом, посчитают таковым. Вот в чем дело-то, голубчик. Скандал получится. А у вас какое седло, драгунское или казачье?
— Осетинское.
На этом они и разошлись.
Дудар заглянул в свою палатку. Там лежал Фома Тимофеев. Вторые сутки его лихорадило. Батальонный фельдшер приносил какое-то лекарство — чуть полегчало. Тимофеев как будто выздоравливал. Выслушав жалобу друга, он пообещал все устроить через Калитина. Фома надеялся, что подполковник не откажет в выдаче отпускной записки потому, что охотники пользовались привилегиями. Правда, эти привилегии соблюдались лишь в крупных охотничьих командах. Там была особая «вольница». В мелких же звеньях, входящих в сотню или роту, охотники мало чем отличались от других, только не назначались на работы и носили мягкую обувь.
Но все же начальство считалось с ними. Любой офицер, не задумываясь, поздоровается за руку с охотником, с простым же солдатом не поздоровается— запрещено уставом.
Тимофеев заснул. Дудар пошел на берег Дуная, к которому примыкал лагерь, захватив с собой трофейный бинокль, добытый в Черногории. У солдатских палаток кружками сидели ополченцы на занятиях. Но вот, за линией палаток, четвертая рота выскочила из учебных окопов и с ружьями наперевес устремилась «в атаку» на курган. Офицер махнул саблей вниз и рота залегла. Выстрелов не было, но слышалось дробное клацанье затворов. Впереди виднелись грудные мишени — «турки». Занятия проводились только с новобранцами, многие из них прежде не держали в руках ружья.
«Делом занимаются», — подумал Дудар и, вглядываясь вдаль, увидел, как какие-то люди в гражданской одежде вкапывали в землю высокие шесты и натягивали проволоку. Линия шестов шла от Журжево к Зимнице — штаб-квартире Главнокомандующего.
— Что же это такое? — вслух проговорил Караев. — Ах, да — военный телеграф. Ей-богу, хорошее дело. Меньше будут лошадей гонять от императорской ставки к его высочеству и обратно. Сколько уже лошадей загнали ординарцы.
Вот и Дунай. Величавая река! Сейчас она в разливе, версты три шириной, не меньше. На той стороне белеют каменные стены строений, увенчанных стрелами минаретов. Это город-крепость Рущук. Там турки. Бронированный монитор быстро скользит вниз по Дунаю, прижимаясь к южному берегу. Вот над ним взвилось белое облачко. Дудар понял — это выстрел из пушки. Снаряд не долетел до Журжево и плюхнулся в воду. С нашей стороны раздались один за другим два выстрела. У борта корабля показалась вспышка. Значит граната долетела до цели. Но монитор, как ни в чем не бывало, продолжал плыть вперед. Над ним развевался флаг с каким-то белым пятном посередине — должно быть, полумесяц.