Оставила пальто в гардеробе. Полюбовалась собой-Элизабет в высоком зеркале, отметив, как удачно Мэйтин выбрал платье. Не эльфийское, но грудь и талию облегало и подчеркивало, а насыщенный синий цвет прекрасно гармонировал с глазами Элси. Или моими? После объединения сознаний отражение уже не казалось чужим, лишь непривычным, как бывает, когда кардинально меняешь прическу. Но эта прическа, как и все к ней предлагающееся, мне нравилась.
Оглядев себя с головы до ног, я направилась в приемную.
– А, мисс Аштон, – секретарь, молодой, но до ужаса неприятный брюнет, весь какой-то скользкий, прилизанный, поднял голову, отвлекшись от кипы документов. – Милорд Райхон ждет вас… – он демонстративно посмотрел на настенные часы, – уже давно.
Сердце екнуло, коленки мелко задрожали. К чему бы это?
В кабинет ректора я не вплыла лебедушкой, а вползла недужной черепахой. И застыла в дверях, увидев его. Или, как принято писать в женских романах, – Его. Потому что это был именно Он, с большой буквы и никак иначе.
Он стоял у окна, как король, оглядывающий с дворцовой башни свои владения. Высокий, статный. Серая ткань сюртука натянулась на широких плечах. Блестящие черные волосы собраны на затылке в длинный, почти до пояса хвост. Когда я вошла, Он обернулся, и я увидела смуглое лицо, высокий лоб, резко очерченные скулы, прямой нос и плотно сжатые губы. Заглянула на миг в завораживающую ночь его глаз – и отвела взгляд.
– Здравствуйте, мисс Аштон. – Голос у него был красивый, сильный и властный. – Присаживайтесь.
Я послушно заняла кресло, на которое мне указали, и опустила голову.
– Не переигрывай, – посоветовал появившийся из ниоткуда Мэйтин. В джинсах и футболке он странно смотрелся рядом с безупречно элегантным Оливером, но ректор и не заметил присутствия божества.
– Вы знаете, почему я вас вызвал? – спросил он меня строго.
Я отрицательно замотала головой.
– Неужели? И вам неизвестно, отчего смотритель музея-бестиария разбудил меня телефонным звонком в третьем часу ночи? И кому я обязан счастьем через полчаса после этого лицезреть под своими окнами ожившее чучело василиска, трех горгулий, давно мумифицированных, но почему-то не утративших способности к передвижению, и не уступающий им в подвижности скелет плотоядной коровы?
Корову помню. Нравился мне в детстве этот мультфильм про страну невыученных уроков, вот шутки ради и упомянула в книге.
– Хороша шутка, – мрачно выговорил Мэйтин. – От клыков плотоядных коров погибает до ста человек в год.
– Как?! – воскликнула я ошарашенно.
– Вы не знаете? – переспросил милорд Райхон. – А я уже знаю об организованном вами вчера девичнике. О выпивке. О том, что вы покидали общежитие после полуночи, что категорически запрещено. И магический след на оживленных экспонатах я распознал, не сомневайтесь.