— Узнаете? — спросил хозяин. — Это говорит сам Ленин.
Я представил наш путь, что мы пролетели, — почти три тысячи километров от Москвы — и сотни километров песков кругом, и вот поют певцы и говорит сам Ленин.
Прошло еще три года. Однажды в московской газете было напечатано, что в кинотеатре пойдет «говорящая картина». Это уже было совсем диковинно. Живая картина, говорящая картина— про такие чудеса я даже в старинных сказках не слыхал.
А все диковинное, все хорошее я люблю и до сих пор. Надо скорей посмотреть на это новое чудо!
Перед кино на площади стояли тысячные очереди — так много было народа, желающего посмотреть на новую диковинку.
Как прежде в кино шли картины?
На экране жили безмолвно сами по себе живые тени, а музыка играла тоже сама по себе, сбоку или внизу, у подножия экрана. Часто музыка играла совсем невпопад. Картины перемежались длинными надписями, зрители иногда вслух хором читали эти надписи, и в кино стоял гул голосов.
На этот раз в зале было совсем тихо. Все ждали напряженно. Как обычно, потух в театре свет, и на экране появились живые тени — мужчины, женщины, дети. По залу пронеслись странные голоса, послышался смех, стук шагов; потом немного спустя зазвучала музыка. То говорили, смеялись, спорили люди на экране, будто там шла подлинная жизнь.
Вот на картине появилось море. Волны бьются в берег. В немом кино это безмолвно. Теперь я слышал и всплеск и удары волн — все было, как в настоящем живом театре.
Гусли-самогуды и живые тени из старой бабушкиной сказки живут теперь вместе, и любой может послушать их в говорящем кино.
…Крикнул богатырь, аж за горами голос его был слышен.
Бабушкина сказка
На улицах у нас ходили толпы рабочих, рыли глубокие ямы, в ямы ставились столбы, наверху которых рядами были укреплены железные перекладины с фарфоровыми изоляторами. Мы уже знали, что это проводят телефон. Телефон же — такая хитрая штука, что скажешь слово в одном конце города, а это слово по проволоке перелетит на другой конец, — из Клейменова конца, допустим, в Нагибовку. Мы удивлялись, не верили.
Вечерами бабы, сидя на лавочках, тоже обсуждали этот телефон.
— Исхитряются все. А для чего, спрашивается? Жили без телефона, и прожили бы.
— Богатые затейничают. Им что? Им деньги девать некуда.
— Из конца в конец голос слыхать будет. Премудрость!
— Невелика премудрость, ежели дьяволу душу продали. В прежнее время жили без телефона, а душу спасали, как надо.
А мужики говорили о телефоне и недоверчиво и вместе с восхищением:
— Вот какие штуки стали устраивать!