- Ива! - посреди всех этих чудес совершенно неуместно прозвучал разъяренный рев Марка. - Ива, ты где?! Иди, скажи, куда что ставить! Ива, ты где?!
- Иди сюда! - Марк возник в дверях второй комнаты для гостей. Смотри!
- О, здесь есть мебель! - Удивился он.
- Это ещё что, - я потащила его в спальню. - Посмотри!
- Боже мой, да это же антиквариат, целое состояние! - изумился он. Почему всё это здесь оставили?
- Про эту оплошность мы хозяевам напоминать не будем! Я все приведу в порядок и оставлю, как есть. Здесь мы ничего не станем опошлять современной мебелью!
- А! - вспомнил Марк, зачем пришел. - Извини, но первый этаж все же придется опошлить. Если тебя не затруднит, ваше величество, не могли бы вы спуститься и дать ценные указания, куда ставить столы, буфеты, комоды и прочую гадость? Пока здесь рабочие надо все расставить, иначе потом будем таскать сами.
С трудом вырвавшись из плена очаровательной сказки, я двинулась вслед за Марком, он все время бухтел на тему, что половину барахла со спокойной совестью можно было выбросить по дороге.
Мечта все-таки одолела меня на лестнице и я, оступившись, загремела вниз по старинным винтовым ступенькам. Марк успел меня поймать, но не удержался, и мы оба рухнули на пол. Когда стих гул и грохот, один из рабочих откашлялся и спросил:
- А бильярдный стол куда ставить?
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: Жизнь в мечте
Микаэль наконец-то убрался к себе домой. Мы с Марком целыми днями, как негры пахали в нашем королевстве, работы было столько, что просто уму не постижимо. Я в основном обитала на втором этаже, с несказанной любовью вылизывая свалившийся с неба антиквариат. В одной из спален, в туалетном столике с большим тусклым зеркалом, я случайно наткнулась на совершенно неприметные ящички, в коих хранились какие-то бумаги, письма... Понятно, что рыться в чужих письмах подло, но они были такими старыми, что наверняка никто бы возражать не стал. Бумаги я аккуратно сложила и убрала обратно, решив воспитывать в себе силу воли, и за чтение приняться только после приведения дома в порядок.
В последнее время Марк горбатился преимущественно на первом этаже. Он перезнакомился с соседями и теперь трое отцов семейств, были беспощадно порабощены нами. Они оказались милейшими людьми и совершенно безвозмездно помогали Марку.
Моей мебели хватило только на то, чтобы кое-как, довольно убого обставить первый этаж. В библиотеку сгрузили книги, холсты-краски, а кабинет завалили другими ценностями, включая вещи Марка.
Счастье мое не поддавалось никакому описанию! Я совала свой нос во все углы и закоулки дома, выискивая всякие разности, принадлежавшие бывшим хозяевам, и в библиотеке, не верхней полке книжного стеллажа, обнаружила небольшую картину в тускло поблескивающей рамке. Смахнув пыль, я разглядела изображение: молодая девушка в пышном голубом платье, сидящая в саду, на скамейке. Светлые, распушенные волосы золотистыми локонами рассыпались по её плечам, а на траве, у ног, лежал здоровенный черный дог. Лицо у девушки было очень красивым: тонкие черты, огромные глаза очень интересного цвета лазурный, цвет морской волны... В общем, во мне проснулась вполне обоснованная зависть. Я тоже хочу вот так, в пышном платье, с такими вот волосами и глазами на скамейке восседать с одухотворенным видом, и чтобы ещё такая собачища у ног... Собачища... Я глубоко задумалась, глядя на картину, потом отложила её, и отправилась на поиски Марка. Он со своими новыми друзьями, голые по пояс, колдыбались с сантехникой в огромной старинной ванной, проклиная на чем свет стоит именно то, что она такая старинная вместе со своими трубами и коммуникациями.