– Как пропал? Когда?
– Это что, недавно?
– Да, во время похорон держи ухо востро. Что-нибудь да пропадет.
– А что за медальон-то?
Остальные тирады я просто не запомнила. Но, я думаю, и так ясно, что за столом царила атмосфера возмущения.
Я пыталась проследить за реакцией всех и каждого, но мой взгляд постоянно возвращался к Георгию. Он тоже принял участие в обличении.
– Вот ведь мерзавец, сукин сын! Кто бы он ни был! Так омрачить память близкого нам человека! Узнать бы, кто это, я бы с ним разобрался!
Это уж точно, разобрался бы. Чего стоят ваши разборки, мы уже знаем.
Присутствующие продолжали громко обсуждать происшедшее, когда в комнату вошла Мария Васильевна.
Бедная Мария Васильевна. Ей даже некогда посидеть за столом вместе со всеми. Она обвела всех светлым взглядом и произнесла:
– Не надо шуметь. Емельян Петрович этого бы не одобрил. Что сделано, то сделано. Бог на небе все видит, он и поставит все на свои места. А вы кушайте и не вспоминайте больше о пропаже. Вещица пустяковая, денег больших она не стоит, так что не надо об этом.
Все молчаливо согласились, только Георгий попытался что-то сказать о ценности пропавшей вещицы, но быстро замолк.
Из-за стола поднялся Игорь.
– Мне что-то нехорошо, я пойду на свежий воздух.
И он вышел из комнаты.
Это прозвучало для всех как сигнал расходиться. Женщины остались наводить порядок, а мы со Светланой оделись, попрощались с Марией Васильевной и поспешили уйти.
Пройдя немного по темной улице, мы остановились и стали обсуждать увиденное и услышанное.
– Каков мерзавец! – принялась бушевать Светлана. – Так нагло и беспринципно лгать при всех!
– Ты думаешь, не при всех он будет лгать по-другому?
– Ведь все же есть у мужика! Чего еще надо?! Сколько же можно иметь денег? Все мало, что ли?
Выходит, мало.
– Ну и как мы его будем выводить на чистую воду?
– Кого?
– Георгия, конечно. Не меня же?
– Кстати, ты такая же подозреваемая, как все остальные.
Светлана открыла рот.
– Как?..
– А что, у тебя тоже есть все основания взять да и стибрить медальон.
– Ну знаешь…
Светлана повернулась и пошла прочь.
– Да погоди ты, я пошутила!
– Шути с кем угодно, только не со мной. Мне уже давно не до шуток.
– Все равно остановись. Я хотела сказать, что мы можем ошибаться.
– Ошибаться? Да ты что! У него же на роже написано: хватать и бежать.
– Ну, это ты загнула. Ничего такого у него не написано. А потом, доказать будет трудно, а без доказательств обвинять нельзя. Даже в кругу своей семьи.
– Мы пойдем к нему домой!
– И что же? Будем просить: дяденька, отдайте нам медальончик?
– Он у него дома!