Избранное (Ягодинцева) - страница 56

Сухая серая полынь.
Сама уже почти у края
Апрельского небытия,
Она как будто бы украла
Дыханье жизни для тебя.
Родной земле почти чужая,
Забытый пестуя мотив,
Она немела, провожая,
И умирала, проводив.

«Окарина окраины, скука…»

Александру Конопелькину
Окарина окраины, скука
Долгих жалоб на бедность и страх…
Но едва безысходная мука
Умолкает в неловких руках,
Серебро покрывается чернью
И губительной зеленью – медь…
Только в утлом своём заточенье
Тёплый воздух пытается петь
И однажды из слабого праха
Выдыхает себя невзначай…
Остальное – печаль и неправда:
И неправда, а всё же печаль.

«Целуя руки ветру и воде…»

Целуя руки ветру и воде,
Я плакала и спрашивала: «Где
Душа его, в каких мирах отныне?»
Вода молчала, прятала глаза,
А ветер сеял в поле голоса,
Как прежде сеял он пески в пустыне.
Когда бы знала я, в каких мирах
Его душа испытывает страх
Прошедшей жизни, тьмы её и светы,
Я возвратила бы её назад,
В исполненный цветенья майский сад,
Где есть одна любовь, а смерти нету…
Вода и ветер, ветер и вода…
Я выучила слово «никогда»,
Но и его когда-нибудь забуду –
Забуду, как завьюженный погост,
Где снег лежал безмолвно в полный рост,
И таял в небесах, и жил повсюду.

«В средоточье города и мира…»

В средоточье города и мира
На туберкулёзном сквозняке
Что тебя спасло и сохранило,
Как ребёнок – пёрышко в руке,
Иногда, стремительно и кратко,
Словно лёгкий солнечный ожог,
Взглядывая на тебя украдкой
И опять сжимая кулачок?
В темноте невыносимо тесной,
Крылышками смятыми дрожа,
Замирала в муке бесполезной
Крохотная слабая душа:
Разве голос? – Где ему на клирос!
Разве сердце? – Купят, не соврут!
Но темница тёплая раскрылась
И открылось тайное вокруг:
Что ж, взлетай легко и неумело,
Где бессчётно в землю полегли…
Родина – таинственная мера
Боли и любви.

«Ребёнок рябины, веснушчатый, ломкий…»

Ребёнок рябины, веснушчатый, ломкий,
Неловко расставивший локотки,
На цыпочки встал у разломанной лодки,
У тёмной реки.
На цыпочках, вытянув тонкую шейку,
Глядит зачарованно, не дыша,
На тихую воду, малиновый шелест,
Туман в камышах.
Аукают няньки, бегут на опушку –
Нашли! Обнимают, теребят, грозят
И горькие щёчки целуют: неужто
Не хочешь назад?
Не след бы младенцу стоять у затона,
Где прошлая тайна его сторожит –
Ему, несмышлёному, слишком знакомо,
Как вечность бездонна,
Как время бежит.

«Едва отхлынут холода…»

Едва отхлынут холода,
На берег оттепели вынесен,
Останется прекрасный вымысел
О гулком времени, когда,
О воздух каменный искря,
Россия падала, как колокол,
И мы тепла искали зря,
Облиты насмерть медным холодом:
Сума, тюрьма и синема
На перепутье обозначены.
А что поделаешь – зима