– Устал? – спрашивает она.
Я киваю и молчу. Все тело тяжелое, точно ком засохшей грязи: даже руку поднимаю с трудом. Шутка ли – я читал старые сны двенадцать часов подряд. И все-таки голова на удивление ясная. Как библиотекарша и советовала, когда я прочел самый первый сон: я позволил усталости овладеть моим телом, но не мной.
– Лучше б выспалась дома, – говорю я. – Ждать меня до утра никакой нужды не было.
Налив кофе, она протягивает мне чашку.
– Пока ты здесь, я всегда буду рядом.
– Потому что так положено?
– Потому что я сама так решила, – улыбается она. – Да и ты всю ночь искал не кого-нибудь, а меня. Как же я могла куда-нибудь деться?
Я киваю и отхлебываю горячий кофе. Часы на стене показывают восемь пятнадцать.
– Завтрак готовить?
– Не стоит.
– Но ты же со вчерашнего дня ничего не ел.
– Я не хочу есть. Лучше посплю. Разбуди меня через два с половиной часа. А пока буду спать, посиди со мной. Можешь?
– Я смогу все, что ты захочешь, – снова улыбается она.
– Сейчас я хочу именно этого.
Она выносит из соседней комнаты два одеяла и укутывает меня. Я чувствую щекой ее волосы, и мне чудится, что когда-то все это уже случалось со мной. Закрыв глаза, прислушиваюсь: в печке потрескивают угли. Ее ладонь лежит у меня на плече.
– Когда же кончится Зима? – спрашиваю я.
– Не знаю. Сколько длиться Зиме – не знает никто. Но, видно, теперь уже скоро. Этот снегопад, наверно, последний.
Я протягиваю руку и касаюсь пальцами ее щеки. Она закрывает глаза и прижимается к моей ладони.
– Так вот оно какое – тепло моей памяти… – шепчет она.
– И что ты чувствуешь?
– Будто пришла весна.
– Я смогу подарить ее тебе навсегда, – говорю я. – Хотя и не сразу. Но если ты будешь верить – все получится обязательно.
– Я знаю, – шепчет она. И накрывает ладонью мои глаза. – Засыпай…
И я засыпаю.
* * *
Ровно через два с половиной часа она будит меня, и я встаю. Надеваю пальто, шарф, перчатки и шапку. Она молча пьет кофе. Пальто, провисев у печки всю ночь, отлично высохло и нагрелось.
– Присмотришь за аккордеоном? – прошу я.
Она кивает. Берет со стола аккордеон, несколько секунд держит на весу и ставит обратно.
– Не волнуйся, – говорит она. – Конечно, с ним ничего не случится.
* * *
Я выхожу на улицу. Снег почти стих, ветер унялся. Ночная вьюга отбушевала, но мрачные тучи таять не собираются, и я понимаю, очень скоро все опять заметет. Это всего лишь пауза перед новой бурей.
Я перехожу по Западному Мосту на север и вижу, как над Стеной поднимается неизменный пепельный дым. Поначалу слабая струйка уже через пару минут превращается в жирные клубы. На том костре жгут огромное количество мяса. Значит, Страж сейчас в Яблоневом Лесу. Увязая в снегу по колени, я тороплюсь к Сторожке. Город всосал в себя весь окружающий звук. Ветер исчез, даже птицы умолкли. И только шипы на моих ботинках скрежещут по снегу пронзительнее обычного.