Распахнув двери, я вгляделась в сереющую мглу. Передо мной стояла женщина, одетая в старое черное платье. Она подтолкнула вперед маленького мальчика в темном костюме.
— Сегодня я похоронила мужа. У меня нет возможности позаботиться об Оливере. — Ее голос оборвался. Натруженной рукой она погладила черные кудряшки ребенка.
Я обернулась и поглядела через плечо, но, конечно, рядом со мной никого не было.
— Не могли бы вы вернуться утром? Мы просто уже ложимся спать.
Женщина покачала головой, и ее глаза тут же наполнились слезами.
— Я должна успеть на последний поезд до Питтсбурга. Я слышала, что там есть гостиница. Возможно, мне удастся устроиться туда на работу.
В отличие от матери Лили Бет, вид этой отчаявшейся женщины всколыхнул во мне волну сострадания. Но цифры в нашей бухгалтерской книге висели надо мной как дамоклов меч. Нам не хватало денег на то, чтобы прокормить и одеть тех детей, которые ночевали под этой крышей сегодня, не говоря уже о том, чтобы взять еще одного. И, вероятно, всех наших воспитанников распределят по другим приютам в разных округах, когда мы меньше чем через неделю закроемся. Нет, принять его сейчас будет неправильно.
Огромные глаза на худеньком личике. Мальчик взглянул на меня снизу вверх. Без улыбки. Без страха. Без слезинки или дрожи. Мое сердце сжалось.
— Вы не можете взять его с собой?
— Не зная, что меня там ожидает? Потратив последние деньги на билет в один конец? Умоляю вас, мэм! Будьте милосердны к моему ребенку! Будьте милосердны ко мне!
По землистым щекам женщины покатились слезы, смывая остатки моей решимости. Прошу Тебя, Господи, прошу Тебя. Что я делаю?
В моей голове звучали библейские предания, которые учили, что нужно заботиться о сиротах, бедных и угнетенных, слышать зов страждущих и помогать им. Писанию противостояли суровые слова попечительского совета, которые я услышала во время последней встречи: «Экономия, мисс Силсби. Вот что нам необходимо».
— Прошу вас, мэм! Вы моя последняя надежда.
Женщина пошатнулась, словно вот-вот упадет в обморок. Ела ли она сегодня, в этот день, полный горя и скорби?
Не обращая внимания на предостерегающие слова членов попечительского совета, звеневшие у меня в ушах, я пригласила мать с ребенком войти в дом. Я опустилась на колени перед мальчиком и взяла его за руку.
— Останешься здесь ненадолго? Там, наверху, живут другие ребята, некоторые из них — твои ровесники. Вам не будет скучно.
Оливер взглянул на мать своими большими влажными глазами. Она кивнула. Оливер повернулся ко мне и тоже кивнул.
Я поднялась, снова отметив, что моя неожиданная гостья еле держится на ногах. Я взяла ее под руку и отвела в кухню.