Я поставила горшок с растениями на боковое окно, моля Бога о том, чтобы тучи хоть ненадолго рассеялись. Любой, даже самый тонкий солнечный лучик был бы спасением для нарциссов. Я тщетно пыталась выпрямить поникшие листья.
— Оставь их в покое, Сэди, — послышался голос Блэйна, незаметно подошедшего ко мне сзади. — Свет и вода — вот все, что им нужно. Это так просто.
Мои ноги подкосились, но я повернулась к нему с искренней улыбкой на лице.
— Они словно дети, которым нужно немного любви и чуть-чуть дисциплины. Это так просто.
— И не забывай о еде, которой следует наполнять их животики.
— Спасибо тебе. — Я позволила себе легонько коснуться его пальцев.
— Я принес бы еще, если б мог. Когда я стану владельцем собственной фермы, а не буду работать на чужой земле, я смогу помогать больше, — подмигнул он мне.
Мои щеки вспыхнули. Может быть, мои нарциссы примут этот румянец за солнце? Я склонила голову, ища менее интимную тему.
— Как там Картер? Ты получил от него известие?
Широкая грудь Блэйна опустилась — он тяжело вздохнул.
— Нет. Как бы я хотел, чтобы «так просто» было и с моим младшим братом.
От моего смущения не осталось и следа, когда я накрыла его руку ладонью и взглянула ему в глаза, в которых появилась тревога.
— Я бы на твоем месте не стала так беспокоиться. Картер ведь еще мальчик.
Блэйн покачал головой.
— Ему шестнадцать лет, он почти мужчина, а вовсе не малыш. Как бы я хотел знать, что за мысли у него в голове!
— Помни, что ты провел с матерью гораздо больше времени, чем он.
— Знаю. Но когда я думаю о том человеке… — Пальцы Блэйна сжались в кулак.
Много лет назад Блэйн забрал брата и сбежал от отчима, который приходился Картеру отцом. Побродяжничав, братья очутились на пороге Рэйстоунского дома, озябшие и голодные: Картер — трехлетний маленький озорник, и Блэйн — нескладный, долговязый мальчуган одиннадцати лет. И оба похитили мое сердце — сердце десятилетней девчушки.
Я снова нежно погладила Блэйна по руке.
— Давай сейчас не будем думать об этом человеке.
Напряженность, сковывавшая Блэйна, стала ослабевать. Его пальцы переплелись с моими.
— Хорошо. Я хочу думать только о нас с тобой.
Мое лицо снова вспыхнуло, и словно чья-то рука сомкнулась вокруг моего сердца, сжав его и вытеснив из груди воздух. Я не помнила, когда именно наша с Блэйном дружба превратилась в любовь, но это произошло. Никто не был настолько близок моему сердцу, никто не знал меня так хорошо, как он.
Блэйн поднес мою ладонь к своим губам.
— Прогуляешься со мной?
Я снова вздохнула свободно.
— Конечно, Блэйн.
Не разнимая рук, мы вернулись в кухню. Собираясь встретиться с пенсильванской зимой, мы оделись потеплее.