На проселочных дорогах гремели выстрелы, в селах пылали хаты, на дубах раскачивались изуродованные трупы коммунистов, комсомольцев, милиционеров. В те дни Галина Тарасовна видела мужа только ночью, да и то изредка. Словно вор, пробирался он в родную хату, постучав, как было условлено, в крайнее окно. Потом — исчез. Галина Тарасовна была умной женщиной, не сомневалась, что мужу, если он жив, все равно придется отвечать по всей строгости закона. В местечке все напоминало его, причиняло боль. Именно поэтому, когда в районной газете появилось обращение к желающим переселиться на Дальний Восток, она не стала раздумывать. Так Галина Тарасовна очутилась в Хабаровском крае, в селе, совсем не похожем на утопавшее в садах местечко. Горе преждевременно иссушило и состарило эту женщину. Она жила в Хабаровском крае четвертый год, работала в колхозе. Местные жители говорили по-русски, и очень скоро Галина Тарасовна стала говорить, как они. Лишь хата да рушники на стенах напоминали ей прежнюю жизнь. Она не верила, что когда-нибудь свидится с мужем, да и не очень хотела этого: в пути согрешила, в положенный срок родила белобрысого мальца с голубыми глазенками. Чутье подсказывало: муж не простит. Если бы малец был похож на нее, то она непременно доказала бы, что он — мужнина кровь. А теперь не докажешь — хоть волосы на себе рви.
Обо всем этом Галина Тарасовна рассказала откровенно, с грустной улыбкой. Она уже ничего не скрывала от людей — все самое страшное было позади.
Хата состояла из кухни и двух комнат. Самую просторную Галина Тарасовна отвела Ветлугину. Она охотно взяла постояльца: учителям выдавались дрова и керосин — то, в чем хозяйка постоянно нуждалась. Хата строилась с расчетом на тернопольскую погоду. А тут случались такие морозы, что стены промерзали насквозь. Надо было топить и топить. Поблизости от села валить деревья не разрешали. Для поездки в тайгу требовался транспорт. Колхозных лошадей председатель не давал. Приходилось топить сухостоем и сучьями. Тонкие полешки сгорали как порох, совсем не давали тепла. Керосин привозили редко, отпускали по три литра на семью. Учителям дрова выдавали хорошие и помногу и керосину отпускали — сколько хочешь.
С первых же минут Галина Тарасовна стала ублажать Ветлугина: то и дело стучала в дверь, певуче спрашивала, не надо ли чего.
— Спасибо, спасибо, — отвечал он, растроганный вниманием хозяйки.
Не терпелось распаковать чемоданы, выложить книги. Галина Тарасовна позвала соседа. Расторопный мужичок быстро соорудил незатейливый стеллаж: две доски по бокам, пять поперек, на углах дощечки, чтобы оно — так сказал он — не вихляло.