— Где Дейбр, — спросил обрюзгший индивид неопределённого возраста, усаживаясь в кресло наместника. — Он должен будет зачитать приговор каждому из казненных.
— Я могу сделать это вместо него, ваше величество, — пристроился рядом с наместником жаболицый, крысоподобный человечишка.
— Нет, нет. Мне доставляет особое удовольствие смотреть, как он казнит тех, кто так преданно верил каждому его слову, — усмехнулся наместник, глядя в сторону своего заместителя. — О, господин Гардарг, вы уже тут? Как рад я вас видеть, — обратился он к грозному горцу сидевшему за его спиной. — Сейчас вы станете свидетелем справедливой, но жёсткой системы моего правления. Думаю, вам понравится.
— Ник… Прошу… Не дай ему умереть, — плакала женщина, цепляясь за руку второго советника Алкридейла.
Он сжал её руку для того чтобы хоть немного приободрить и обращаясь к жене, поддерживающую свою близкую подругу сказал.
— Присмотри за ней, Гер, — затем перевёл взгляд на Асдис. — Всё будет хорошо, Ас. Я думаю, мы успеем. Асмунд верит этой девушке, а он редко ошибается в людях. И я склонен принять его сторону.
Затем, не оборачиваясь, тяжело направился в сторону городской площади.
Как всходил на помост вслед за осуждёнными он едва помнил, словно сам был приговорён к смерти; как брал в руки свиток с приказом, успев лишь взглядом приободрить стоявшего недалеко друга. Всё такого же упрямого, прямолинейного и не сломленного.
Борин не боялся смерти, он давно ожидал, когда наместник сделает свой последний ход в этой игре, и жалел лишь о том, что не сможет попрощаться с теми, кого так любит. И злился, что у него нет возможности забрать эту мразь с собой.
Жену и сына в толпе людей он заметил не сразу. Она стояла твёрдая, решительная сжимая в руке руку любимой подруги, и такая хрупкая на фоне вмиг повзрослевшего сына.
Он впился в неё взглядом, пытаясь высечь в памяти эти такие знакомые, родные черты лица, лазурный цвет таких добрых грустных глаз.
Николас стал угрюмо зачитывать приговор, но он даже не повернулся в ту сторону, переведя взгляд на сына.
Красивый смелый юноша, искусный воин, он правильно его воспитал, вложив в него понятия чести, достоинства и справедливости. Он всегда гордился им, но сейчас особенно.
Пленников подвели к виселицам, затягивая веревку на шее.
Он сделал последний глубокий вдох, прежде чем безжалостный палач в чёрной маске выбил из-под его ног маленький скрипучий табурет…. и он кулем свалился на деревянный помост… после звука тренькнувшей веревки, как и все те пленники, что распрощались с жизнью вместе с ним.