– Я бы с удовольствием показал тебе город, Нино. Но я не могу показать городу тебя.
Ее большие темные глаза выражали удивление и упрек. Как же объяснить ей, что супруге хана просто-напросто не пристало прогуливаться в городе непокрытой. Я покупал ей самую дорогую чадру:
– Смотри, какая красивая, Нино. А как она защищает лицо от солнечных лучей и пыли. Честно говоря, я и сам бы не прочь надеть ее.
Она грустно улыбалась и убирала чадру:
– Прятать лицо под чадрой – унизительно для женщины, Али-хан. Я бы стала презирать себя, если бы покрылась чадрой.
Тогда я показал ей распоряжение полиции. Она разорвала его, и мне пришлось вызывать закрытую карету с матовыми стеклами на окнах. Мы прокатились по городу. Увидев на Топмейданы моего отца, она захотела поздороваться с ним.
Какой ужас! Мне потом пришлось скупить половину базара, чтобы помириться с ней… Сейчас же я сидел один в этой чайхане и глядел в свой стакан. Нино вся извелась от скуки, а я ничем не мог помочь ей. Ей захотелось познакомиться с женами и дочерьми европейцев, живущих в Тегеране. Но это было невозможно. Супруге хана нельзя было общаться с женами и дочерьми неверных. Они стали бы жалеть ее из-за того, что ей приходится жить в гареме, и в конце концов она решила бы, что положение ее действительно ужасно.
Несколько дней тому назад, погостив у моих тетушек и кузин, она вернулась расстроенная.
– Али-хан, – выкрикнула она с отчаянием в голосе, – они спрашивали, сколько раз в день ты одариваешь меня своей любовью. Они говорят, что ты не отходишь от меня. Это им мужья рассказали про нас. Поэтому они и представить себе не могут, что мы занимаемся чем-то еще, помимо любви. Они поделились со мной заклинанием против злых духов и подарили талисман, который защитит меня от соперниц. Твоя тетушка Султан-ханум спрашивала, насколько утомительно быть единственной женой такого юноши, как ты, и все расспрашивала, что я такого делаю, что ты не ходишь по мальчикам-танцовщикам. Твоя кузина Суада хотела знать, заражался ли ты когда-нибудь дурной болезнью. Они говорят, что мне остается только завидовать. Али-хан, у меня такое чувство, будто меня облили грязью.
Я постарался изо всех сил успокоить ее. Она забилась в угол, как испуганный ребенок, не в силах совладать с ужасом, и долго не могла прийти в себя.
Чай остывал. Я сидел в чайхане, чтобы люди видели, что я не провожу все свое время в гареме. Вот уже и родственники подтрунивают надо мной. Женщине посвящались лишь определенные часы, все остальное время принадлежало мужчине. Но для Нино я одновременно был всем: газетами, театром, кофейней, друзьями и мужем. Поэтому я не мог оставлять ее одну дома, поэтому я скупал весь базар. К тому же сегодня вечером дядя устраивал прием в честь моего отца. На прием был приглашен и сын шаха, а Нино должна была остаться дома одна в компании евнуха, который стремился перевоспитать ее.