- Ничего, Конти, вот закончим все наши дела, отчистим Листайю от Таггерров, и тогда возьмемся за твое воспитание, - сказал Уно. - Будешь, как положено, пить по вечерам молоко, ложиться рано спать и делать по утрам гимнастику...
- Нет! - испуганно возразил Лисенок. - Папа Уно, только не это!
- У тебя ещё мама Брамс есть, - подлетел поближе Попугай. - Не волнуйся, я не позволю этому диктатору так над тобой издеваться! Вечерами ты будешь пить вино, по ночам мы станем ходить к девочкам, а утром спи хоть до обеда! Ну, как, нравится?
- Нравится, очень нравится!
- Брамс, если ты не хочешь получить пинка, то лучше оставь свои бредовые идеи! - угрожающе сказал Уно. - Я не позволю сделать из Конти твой образ, вернее образину! Из него получится порядочный и умный Лис, а не то, что ты только что тут расписал!
- Конти, - вкрадчиво спросил Брамс, - что тебе больше хочется, молоко и гимнастику или нормальную жизнь?
- Нормальную жизнь! - твердо ответил Лисенок. - Но, думаю, папа Уно мне все равно жизни не даст.
- Совершенно верно, так что не рассчитывай, что я позволю этой аморальной Птице тебя испортить. А тебе, Брамс, я голову оторву, если станешь плохо влиять на Конти!
- Да я просто пошутил, - начал оправдываться Попугай. - Неужели ты думаешь, что я способен на такое?
- От тебя всего можно ожидать.
- Зря ты, Уно, в меня не веришь! Я хороший!
Со всех сторон окруженные звездами, они летели все дальше и дальше, навстречу голубой светящейся Кеоле, а в это время, на балконе своего замка, стоял старый седой Герингер, и тоже смотрел на эту звезду.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Конти дремал в сумке, Брамс ехал на спине Уно и крепко спал, время от времени громко похрапывая и поругиваясь во сне - он опять с кем-то выяснял отношения.
Уно летел над бескрайним морем лесов, оно бурлило и волновалось, разбуженное рассветом. Солнце только-только приоткрывало свои полусонные глаза, звезды бледнели, прячась в туманные миры неба, и звезда Кеола тоже становилась все прозрачнее и призрачнее. Небо светлело. Из задумчиво-черного оно становилось безмятежного, серо-голубого цвета. Уно ощущал себя частицей просыпающегося мира и наслаждался каждым взмахом крыльев, чувствуя, как рассвет вливается в каждую клеточку его тела. Никогда ещё Уно не ощущал себя таким свободным и счастливым, как в эти рассветные минуты, и этому ощущению прозрачного счастья не мог помешать даже звучный храп Брамса.
Звезды исчезли, растворились без следа в голубом омуте неба. Небо налилось изнутри густым багрянцем, раскрасило мир в невероятные оттенки и Уно, захлебнувшись ветром, летел все быстрее и быстрее, одержимый рассветом.