– Очень хорошо, вместе будет легче…
Признаюсь, я не ожидал такой покорности. Но тем лучше.
Обсуждение затянулось почти до самого рассвета. Мы успели слегка повздорить, но, в целом, все-таки пришли к взаимопониманию. А утром, наконец, появилась возможность поговорить с отцом Валерианом.
– Вообще ничего не помнишь? – охнул батюшка.
– Да, как отрезало. К счастью знакомую встретил, она кое-что подсказала. Но очень мало. А частью сам додумал. Уж не знаю, правильно или нет.
– Это какую встретил? – иеромонах строго нахмурился. – Ты мне смотри, Ляксандрыч, если собираешься опять в блуд удариться… Не зря, Господь, путь истинный указывая, памяти тебя лишил…
– Охолони, отче, – жестко прервал я его. – Ничего я не собираюсь. То, что было, быльем поросло. Если что знаешь, рассказывай.
– Не каешься, Сашка, ой не каешься, – с огорчением покачал головой отец Варфоломей. – Ладно. С какого момента хоть начинать? Давай, ты будешь вопросы задавать – а я отвечать на них. Так-то проще будет.
– Почему я остался во Франции, а не уехал со всеми в Россию?
– Дык, в гошпитале валялся. В аккурат, перед капитуляцией германца свалился. Наш доктор давно говорил, мол, контузии до добра не доведут, надо отлежаться, а ты все манкировал, вот и дохорохорился. Тяжелый ты был, думали уже не выкарабкаешься.
– Понятно… – примерно такую версию событий я и предполагал. – А вы, батюшка, чего здесь?
Священник нахмурился и строго сказал:
– Негоже наших без духовного окормления оставлять. А их по гошпиталям, вовсе уж увечных, здесь много лежало. Таких, которых уже нельзя было перевозить. Вот и остался я с ними. А потом, к Гробу Господню ходил. Почитай, три дня как вернулся. Но, на то отдельный рассказ. Скажи лучше, Ляксандрыч, ты где опять на пулю нарвался?
– Тут такое дело… – я слегка помедлил, подбирая слова. Так вышло, что поссорился с местными… бандитами. Честное слово, уж не помню, с какой такой стати, но их главный, Франциско Неро зовут его, на меня взъелся. Вот, отбиваюсь помаленьку. С переменным успехом.
– Эвона как повернулось-то, – священник озадаченно почесал бороденку. – А я сразу тебе говорил, зря ты к ним лезешь…
– Знаешь, что?
– Да, знаю маленько.
– Так не томи.
– Ну, слушай. Помнишь, после бунта, очень многих наших сослали в Африку? Так вот…
Если вкратце, после революции, большая часть состава русского экспедиционного корпуса взбунтовалась, отказалась сражаться и потребовала их отправить домой. Бунт был жестоко подавлен, после чего очень многих отправили на каторгу. В том числе, нескольких друзей Аксакова. Сам поручик бунт не поддержал из идейных соображений, но, после окончания боевых действий и после того, как выписался из госпиталя, попытался вытащить их из заключения. Для чего связался с корсиканцами, которые пообещали устроить побег, но, за приличные деньги, естественно. Священник тоже способствовал освобождению каторжников, но, официальными методами, через христианскую епархию.