Когда рев трубы стих, мы услышали шепоты. Хор тысяч шепотов на неизвестном языке. Казалось, будто отворились врата страны мертвых. Среди скал и вьющегося смрадного дыма что-то начало двигаться, перемещаться, но я не мог понять что.
Я сумел услышать скрежет, и конусы, окружающие площадь, начали вращаться, открывая узкие ниши, и в каждой стояла фигура, облаченная в свободные одежды, так что было не понять, кто собственно скрывался там, и были ли они вообще людьми.
Их багрового цвета одежды доходили до самой земли, а материал выглядел как тонкая тростниковая бумага, которую сильно смяли, а потом распрямили. Была она сморщенной, в мелких сгибах и заломах. Руки существ были сложены впереди, ладони – спрятаны в рукавах, лица таились в тени странных капюшонов, торчащих вперед, как труба. Казалось, будто кто-то согнул напополам втулку. У всякого, кто носит глубокий капюшон, лицо прячется в тени, но тут казалось, что на нас смотрела сама ночь или смоляная тьма пещеры. В первый миг я подумал, что в этих фигурах вообще нет ничего человеческого, и только через миг увидел, что у них есть руки, а согнутые трубой втулки наверняка скрывают головы. Из-под багровых плащей, доходивших до земли, не было видно даже ног.
Жрецы, стоящие вокруг нас по кругу в конусах, монотонно шептали хором некие слова, а позади них, среди скал, появились туманные фигуры, плоские и серые, как тени.
– Кто ты и отчего беспокоишь Шепчущих-к-Тени? – голос доносился отовсюду. Казалось, что заговорила сама гора.
– Я тот, кто уже приходил сюда однажды и теперь возвращается. Взываю от имени мастера Аакена и хочу, чтобы вы призвали для меня Червя.
Два стоящих друг напротив друга жреца напряглись, словно струна, опустили ладони, глядя на нас темными отверстиями капюшонов, что начали сокращаться и словно укладываться назад, пока не легли на плечах, как широкие брыжи, открыв изуродованные, покрытые шрамами лица.
– Мы не принадлежим вашему миру… – сказал тот, что был с двумя щелями вместо носа, с кожей, покрытой белыми кривыми шипами. – Мы принадлежим Горе и Тени.
– Мы – Братство Искалеченных и ждем новый рассвет, когда возродимся вновь, – сказал второй, с наростом на шее, похожим на головку спящего младенца; под ухом его было нечто вроде рыбьих жабр. – Ты не можешь взывать ни от чьего имени из живых, поскольку те уйдут, когда наступит время, они – словно пепел на ветру.
– Ты не можешь нам приказывать…
– Не можешь угрожать. Мы – Гора и шепчем к тени…
– Гора старая и голодная…
– Гора хочет есть… Накорми ее, и, может, мы призовем для тебя Червя.