В следующий миг я сидел на земле, не понимая, что произошло. Грохот и вспышка, павшие на Башню Шепотов, буквально выжгли из меня кусочек жизни. Только потом я вспомнил, что видел, как молния разливается по синей сетке купола, сотканного из огня над террасой, – а может, я и не видел, а это просто выжгло мне под веками.
– Да! Perkele molopää! Давай сюда, smrdljiva kurvetino!
Он захватил пустоту из воздуха, а потом метнул ее куда-то за перевал и за хребет, где была видна верхняя половина живой железной башни, что таращилась на нас пылающими зенками рептилии. Вьющиеся вокруг светового купола молнии задрожали, и в сторону башни короля Змеев полетел огненный шар, растекшийся в воздухе, сея вокруг искры, но Ульф тут же послал и следующие, которые сгорели точно так же.
Сзади раздался протяжный грохот и шум, а потом над портом встал белый смерч, разбрасывающий пар и пену, и вставал он все выше, а на самой его вершине раскачивался каменный диск. На нем стояла небольшая фигурка, едва видимая с такого расстояния. Все небо покрыли молнии, и я увидел эту фигурку как красную искорку. И знал, кто это.
Нагель Ифрия создала собственную башню. Не могла построить ее, а потому слепила из воды и ветра, а потом вознесла высоко над портом.
А потом послала в Башню Шепотов молнии, а король Змеев сделал то же самое.
Вершину башни окружил трещащий купол огня, я корчился на полу, зажимая уши, но гром все равно чуть не разбил мне череп. Мне показалось, что волосы мои пылают.
Ульф рычал от усилия, и казалось, будто он расталкивает две сдавливающие его стены. С Башни Воронов ниже нас, в северной части города, ударили струи синего пламени прямо в водяную башню в порту, а через миг – и в железного гада, вздымающего голову над восточной гранью.
Ульф заорал на своем языке и оттолкнул от себя обе стены, а потом сделал жест, словно перебрасывал что-то над головой: потоки молний подлетели, будто приподнятые мечом, освобождая нашу башню, и уперлись друг в друга. Теперь все башни соединены были вьющимися потоками синего огня, которые вставали над Ледяным Садом, сплетаясь с ужасающим громыханием в один узел, в трескучий и бьющий молниями шар ослепляющего сияния, словно над городом встало новое солнце из молний, а они, Песенники, толкали его один к другому.
Нитй’сефни и правда выглядел так, словно что-то толкал, с руками, поднятыми в воздух, а вокруг его ладоней сплетались и прыгали огоньки.
Он кричал мне, а потом я понял, что кричит он на языке Побережья Парусов:
– Барабан! Фьольсфинну, запускай, когда будешь готов! Подрывай лед! Я выдержу не больше чем десять минут!