– Вернитесь, пожалуйста! – умоляла я видения. – Я буду паинькой. Даже не пошелохнусь!
Но больше ничего так и не произошло. Теперь, как мне показалось, Там стало еще темнее, чем прежде, зато не так холодно: я ведь спряталась от ветра. Однако за несколько часов, которые я просидела там, съежившись и вытаращив глаза, я так ничего больше и не увидела.
На рассвете, когда я услышала, что тетя Бек оттаскивает плиту, меня охватил кромешный ужас: ведь она, конечно, заметит, что плиту отодвигали. Но были еще сумерки, и, наверное, тетя Бек никак такого не ожидала. Так или иначе, она ничем не показала, что ее что-то насторожило. Кстати, она утверждает, что я крепко спала. Ей пришлось съехать вниз, ко мне, и потрясти меня за плечо. Но я слышала, как она это делала. Слышала и думала, что я врунья, каких мало. И к тому же бездарная.
– Ну, Айлин, – сказала тетя Бек, помогая мне подняться по склону – я совсем закоченела, – что с тобой было?
– Ничего! – И я разревелась.
Когда при тете Бек плачут, она всегда ощетинивается. Терпеть не может проявлять душевную чуткость. Она набросила мне на плечи душегрейку и повела меня вниз по склону, приговаривая:
– Айлин, уймись. Тут нечего стыдиться. Может, тебе еще рано. Бывает. Моя бабушка, то есть твоя прабабушка Венна, три раза спускалась Туда и только потом что-то увидела, да и то всего-навсего ежика мельком.
– А вдруг у меня нет способностей? – выговорила я сквозь слезы. – Вдруг волшебство во мне разбавленное, потому что отец был чужестранец?
– Чепуха! – отрезала тетя Бек. – Твой отец был галлисский бард, и твоя мать выбрала его с превеликой тщательностью. «Бек, – сказала она мне, – у этого человека настоящий дар, и я непременно рожу от него дитя, у которого дар будет еще сильнее». Впрочем, когда он сгинул с принцем Аласдером, это не помешало ей потерять голову от верховного жреца Килканнона.
И это стоило ей жизни, уныло подумала я. Мама умерла, когда пыталась подарить миру моего брата. Ребенок тоже умер, и тетя Бек, мамина младшая сестра, вынуждена была взять меня на воспитание с пяти лет.
– Не волнуйся, – продолжала тетя Бек, – я с самого начала вижу в тебе зачатки великой волшебницы. Все придет, дай только срок. В следующее полнолуние попробуем еще раз.
С этими словами она втолкнула меня в дом, где за стенкой мычала корова и кудахтали куры, и усадила перед овсянкой. Значит, все-таки придется проделать это еще раз, – по-моему, именно эта мысль и нагоняла на меня уныние, пока я сидела и пускала сливочные реки в медовые озера.
– Ешь, кому говорю! – рявкнула тетя Бек.