Я мрачно размышляла обо всем этом несколько дней, пока мы тащились под дождем через вязкие зеленые болота. Огго спросил меня, что случилось. Я рассказала – и думала, он, как и тетя Бек, велит мне не глупить.
А он вместо этого спросил:
– Э-э-э… Айлин, а разве обряд посвящения не надо хранить в тайне?
– По-моему, нет, – ответила я. – В нем же нет ничего особенного.
– А, – сказал Огго. – А мой дядя, помню, говорил, что ему ни слова нельзя говорить о своем посвящении. Вроде бы он думал, что это страшная священная тайна.
– У него наверняка были другие обряды, – сказала я. – А я считаю, что тетя Бек совершенно зря меня ругала. Ведь это она нагрубила королеве, а не я.
Огго посмотрел на гордый профиль тети Бек, которая восседала в повозке над нами.
– Она не любит Бернику. И все равно нашла бы за что тебя отругать.
Наверное, так и было. Это меня утешило.
Назавтра, когда мы остановились пообедать, на нас напали ослы. На постоялом дворе, где мы ночевали, тете Бек продали два каравая и мешок крутых яиц. Тетя Бек села на задке повозки и сделала нам всем бутербродов, добавив соуса из горшочка, который мы купили на предыдущем постоялом дворе.
Только не спрашивайте, почему ослы так любят бутерброды с яйцами. Наша Мо не любит. Я предложила ей кусочек своего бутерброда, после того как скормила немного Страхолюдине, а она просто сунула нос обратно в торбу. Страхолюдина тоже не проявил особого рвения. Но эти ослы, похоже, учуяли лакомство за милю. Они с топотом примчались к нам через сырую низину, целое стадо, и чуть не слопали все бутерброды прямо у нас из рук. Мы шлепали их по носам, но это их не отпугивало.
Это были голодные дикие ослы. Некоторые так долго пробыли на болотах, что у них передние копыта загибались кверху, как носки галлисских туфель. А те, что добежали до нас первыми, были полны такой решимости не оставить опоздавшим ни крошки, что все время брыкались и лягали медлительных собратьев по ребрам. Бум! – как в барабан. Мы в считаные мгновения оказались посреди бешеной лягавшейся банды.
Финн юркнул под повозку и спрятался. Ивар снял с пояса меч вместе с ножнами и стал лупить им ослов. Шлеп! Бац! Это отвлекало их не больше, чем копыта сородичей. Один осел укусил Ивара, и тот завопил. Тетя Бек забралась в повозку и искала там свой кнут. Я поскорее увязала в полотенце оставшийся хлеб и яйца, а потом мне пришлось сражаться за этот узелок, занимаясь перетягиванием каната со злобным черным ослом, который видел, что я делаю. Огго оказался отрезан от нас толкающимся стадом и бегал там по дуге и гневно рычал. Потом он нашел на болоте гибкий прут и ворвался в стадо ослов, лупя по бокам и ушам.