— Ты так сильно не любишь деньги, Рэй? — спрашиваю с улыбкой, решив, что пора заканчивать невеселую тему.
— Я не люблю семью, в которой главное — деньги, — слышу неожиданный ответ. — Он же ради семьи на это пошел. А деньги… Это же Америка, здесь стыдно быть бедным, и неудачником, и нельзя быть слишком богатым. Впрочем, глупо говорить это человеку, который живет в Бель Эйр и у которого вымогают пятьдесят миллионов, которые у него точно есть…
— Можешь мне поверить, что я не мечтала стать богатой, Рэй, — отвечаю ему серьезно, потому что и он серьезен, и мне совсем не хочется ему исповедоваться, но мне нужен с ним личный контакт, а не только деловой. — Из-за денег я потеряла человека, которого любила, потом еще одного, самого близкого человека, и меня чуть не убили, да и сейчас могут убить опять же из-за них. Выходит, я знаю, что такое деньги — и сколько они стоят, и сколько надо заплатить за то, чтобы их иметь…
Потом он уезжает снова — обещая рассказать по приезде, что за дела у него, и успокоив меня насчет того, что, кроме него, никто в дом не проникнет, просто у него был большой опыт. Намекает на то, что вором был, что ли? И уезжает. А я анализирую наш разговор — и единственным его результатом является то, что, по крайней мере, я могу сказать себе, что Ханли погиб из-за собственной глупости, пошел на риск, не умея рисковать, ради денег. Может глупо терзаться такими вопросами, пытаться определить, кто погиб из-за меня, а кто из-за себя, — я знаю, что покойники не будут приходить ко мне по ночам и смотреть на меня с упреком. Но я, выясняя этот вопрос, хотела заодно понять истинную причину того, что Мэттьюз сначала отказал мне, а потом согласился — он объяснил, конечно, но я не очень-то поверила.
И еще я теперь знаю, что он был когда-то крутой парень, а это внушает оптимизм, когда вспоминаю наш рисковый план действий. И еще я знаю, что у него были нелады в личной жизни — то ли развод в тот момент, когда у него были неприятности, то ли несостоявшийся брак, непонятно. Но вопросов на личную тему не задаю, рано еще для интимных вопросов, не слишком хорошо мы еще знакомы.
Немного удивляюсь самой себе: было время, когда мне были интересны люди и их судьбы. Я любила подумать на эту тему и послушать чужие рассказы о себе и других. Но время это прошло, и люди, в целом, меня давно уже не интересуют, людей я не люблю. Мне интересен был ты, абсолютно все связанное с тобой — но ты немного рассказывал, а я не спрашивала, понимая, что раз ты молчишь, значит, так надо, и мыслила, строила предположения. Потом Кореец — мне с тех пор, как мы оказались вместе в Штатах, любопытно было за ним наблюдать, пытаться его понять, определить, как говорят ученые, его поведенческую структуру. Но после него, пожалуй, ни к кому я особого интереса не проявляла — разумеется, мне любопытно было, что за типы Мартен, и Эд, и другие люди, с кем сталкивалась по делу, но так, как Мэттьюз, меня давно никто не интересовал. Может, потому, что ни от кого не зависело так много, как от него сейчас, — никто, ни Мартен, ни Джо, не мог сыграть в моей жизни такую роль, которую сейчас может сыграть он?