Вдруг ко мне заходит один институтский приятель и предлагает пойти попариться — мол, будний день, народу мало, сделаем отличный пар…
— Нет, — говорю, — плохо нам с Володей… Сил нет…
— Так тем более надо пойти, — говорит приятель, — это лучший способ «поправиться». Только нужно пересилить себя и пойти. А парилка сама все сделает в лучшем виде…
И тут я вспомнил, как однажды в Центральных банях (в Сандунах был выходной) оказался случайным свидетелем того, как «приводили в порядок» двух очень известных футболистов московского «Динамо», «нарушивших режим» накануне ответственного матча. Над каждым из «нарушителей» колдовали по двое молодцов в четыре веника. Сколько они сделали заходов в парную, я не знаю, но запомнилось, что часа через три, уже одевшись, они выглядели так, словно «ничего подобного» с ними не случилось.
С трудом, но уговорить Володю мне удалось. Народу в бане оказалось действительно мало, а в парной мы были фактически одни. Быстро сделали нужный пар, а Володю попросили просто посидеть и попривыкнуть. Когда он почувствовал, что пар не «жжет», положили на лавку и в четыре веника, постепенно «наращивая темп», стали парить. Он только охал, но держался стойко. Мы на первый раз не очень усердствовали и вскоре отпустили его в душ. Холодная вода в первый миг словно обожгла, но тут же дала возможность почувствовать удовольствие контраста.
Я спросил Володю:
— Ну, как?
— Ничего, ничего…
Второй заход был уже более основательным. Поддали парку с эликсиром эвкалипта. Володе сказали, чтоб дал знать, если будет невмоготу. Но он только постанывал и говорил: «Давай-давай!».
Когда он вышел из ледяного душа на этот раз, я понял, что он прочувствовал «вкус» парилки.
— Да, Васечек, я не думал, что такое может быть… Господи, как хорошо…
…Летом 68-го он позвонит мне с Казанского вокзала, только что вернувшись из Сибири, где снимался в фильме «Хозяин тайги». По загадочному тону я пойму, что ему не терпится сообщить о чем-то, но «разменивать» это по телефону тоже неохота, так как сразу пропадает вся интрига. Поэтому только сказал, что сейчас приедет и все расскажет.
Через полчаса он уже был у меня и подстраивал мою гитару. И вдруг я услышал: «Протопи ты мне баньку по-белому — я от белого света отвык. Угорю я, и мне, угорелому, пар горячий развяжет язык».
Он закончил песню и замолчал. Молчал и я. Потом у меня вырвалось:
— Считай, что все, написанное до этого, — детская игра…
— Пожалуй, ты прав, — был ответ.
Потом рассказал, какую действительно классную баньку ему «соорудили» местные мужички и как они к нему прониклись, потому как не предполагали, что столичный актер понимает в этом деле толк и всегда вовремя кричит: «Поддай еще»…