Я закашлялась.
— Простите, но не кажется вам, что это уже перебор? С какой стати?
— Ты же знаешь, как долго она напрашивалась на главную в этом новом Яшином проекте! С тех пор, как он начал об этом говорить… теперь же, если она узнает, что все переменилось, то…
— Что будет? Конец света? — фыркнула я. — Во-первых, ничего еще неизвестно. Он упомянул об этом вскользь, всего раз. Да и то, ясно было, что он будет еще полгода все это обдумывать. А, во-вторых, не понимаю, почему я должна кому-то что-то уступать, только потому, что у этого кого-то может случиться истерика!
Дождь за окнами пошел сильнее, но я лишь мельком взглянула в окно.
— Ладно, Максим, от него я ожидала чего угодно, но ты, Марк!..
Я развернулась и, покачиваясь, двинулась к своему креслу.
— Слушай, — предложила я Инге. — Давай поменяемся местами. Поспать хочется.
— Давай, — как мне показалось, с удовольствием согласилась Инга.
Новенькая и немного бестолковая, Инга пришла к нам в труппу совсем недавно, но уже успела поразить всех своим наивным отношением к жизни. Она выкладывала свои идеи и впечатления так, как будто впервые открывала для себя этот мир. Как будто каждый день был для нее новостью.
Она мне нравилась, но временами ужасно раздражала, особенно если учесть, что в последнее время постоянно ходила за мной хвостом.
Нацепив наушники, я уставилась в мутное от разводов стекло. Спать я не собиралась. Все эти маневры были сделаны лишь ради того, чтобы Марк или Максим не вытащили меня снова с места со своими глупыми предложениями.
Марк и Максим не были друзьями. Приятелями, самое большее. Кажется, у Максима вообще не было друзей, по крайней мере, среди театралов.
Единственное, что я знала о нем — много лет он был пловцом, достаточно серьезным, хотел посвятить себя спорту, но пару лет назад получил травму и больше не смог заниматься плаванием. Оборвал все свои прежние контакты с пловцами, среди которых было множество его друзей, и ударился в область совершенно противоположную — театр. Не каждый может так рубить сплеча, однако он смог. И все мое знание о нем сводилось лишь к этой скудной информации и к внешности, которую он скрывал за гримом и прочими масками так часто, как только мог.
Он высокий, худой; со светлыми, выгоревшими на солнце волосами; с бровями, упрямо сводящимися к переносице, когда он над чем-то размышлял; у него нос с горбинкой, губы разъезжаются в непередаваемую полуулыбку, зеленые глаза из-под темных бровей насмешливо блестят; у него серьга в ухе и множество браслетов на темной от загара руке. Да, и еще одна существенная деталь, говорящая нечто о его характере — он встречается с Анжелой.