Вспоминая начало наших занятий, я непроизвольно разулыбался. Шермиции в станице Черняева понедельником и выступлением молодых казачат не закончились. Вторник и среда были посвящены походам в гости, сватовству и прочим гуляньям, вот в четверг-четверток в станице был проведен общий казачий сбор, на котором атаман Селевёрстов зачитал приказ, чтобы на гульбе-шермиции не происходило бесчинства. После оглашения приказа произошло разделение казаков на несколько компаний. Первую, самую большую составили казаки-основатели станицы Черняева и их потомки, потом казаки-гости Ольгинской станицы и те, кто в своё время перебрался из Ольгинской в Черняева. Толбузинцы, дроздовцы и их родственники составили третью большую компанию. Были организованы и другие компании. Каждая компания казаков выбрала из своих ватажного атамана, двух судей и квартермистра и получили из станичного правления знамёна и хоругви. Гульба в станице продолжалась до вечера сыропустного воскресенья.
Пешие, на лошадях в полном вооружении команды компаний ездили по станице при встрече, салютуя знамёнами. Потом разделялись на партии и проводили учебные бои, по окончании которых большой толпой направлялись к кому-нибудь в гости. Во время пребывания команды у кого-либо в гостях, знамёна находились во дворе или перед двором, ставкою при часовом, по очереди наряжаемом от квартермистра, у которого основная должностная обязанность - извещать тот дом, куда ехать дальше намерена компания. Была за эти дни и большая драка стенку на стенку, и взятие снежного городка, катание на санях, сжигание чучела масленицы, запуск с горы горящих тележных колёс. Закончилось всё грандиозной пьянкой на центральной площади станицы в воскресенье вечером.
Среди площади составили из скамеек круг, в средине по кругу накрытые столы с напитками и закускою. Со всех сторон компании съехались, народ бежит толпами, атаман Селевёрстов со старейшинами, и не уехавший Буревой со свитой заняли почётные места под знамёнами. Ватажные атаманы сели возле станичного атамана, затем чиновники и старики. А потом казаки пили за Высочайшее здоровье, затем за Войскового Атамана, за командование Амурского казачьего полка и за всё казачье Войско Амурское, за Чернявский округ и честную станицу Черняева, за генерала-майора Черняева, за... Пили много, пили с выстрелами. Пили и ели. Наотмечались так, что атаман Селевёрстов, придя домой еле смог раздеться, потом перепутал стороны кровати, а под голову положил сырые валенки, в которых пришёл с улицы.
Зато в понедельник, хмурые и не похмелённые атаман Селевёрстов и старейшины станицы в наказной избе собрали ещё в воскресенье оповещенных меня и ещё пятнадцать казачат. На данном собрании было доведено, что теперь казачата поступают в моё распоряжения на обучение воинским и другим наукам, как это будет происходить никого из старейшин и атамана не интересует, но чтобы результаты были. От такой проникновенной речи атамана Селевёрстова, я помню тогда просто охренел. Все мои вопросы по системе, программе обучение, его материальной поддержке были отправлены Селевёрстовым в дальний пеший маршрут. Потом, правда, старейшины пообещали помочь, чем смогут, но не особо много в материальном обеспечении обучения, а вот, как и чему, а также где проводить обучение это уже проблемы Тимофея Аленина. Но занятия должны начаться уже завтра, а результаты, чтобы были не хуже чем у меня и Ромки на состязаниях и шермициях. Одним словом, вы в армии, я не знаю как, но чтобы завтра было, пусть безобразно, но единообразно.