– О вы, богатые и знатные, купцы и царедворцы! Цена этой девушки, словно созданной для любви, прекрасной, как луна, звезды и сверкающий бриллиант, пятьсот динаров – кто даст больше?
И торги закипели. Больше всего – девятьсот пятьдесят динаров – предложил древний старик.
– Я должен спросить ее согласия, – сказал ему работорговец, – потому что по пути сюда я заболел, и эта девушка ухаживала за мной как за родным отцом, и я обещал ей не продавать ее никому без ее согласия.
Но девушка брезгливо наморщила носик.
– Что? Продавать такую красавицу, как я, древнему старику, который едва на ногах стоит? А зебб у него наверняка будто из сырого теста сделан!
Все засмеялись, только старик рассердился и закричал на торговца.
– Воздержись от оскорблений, красавица! – сказал тот девушке.
Еще один старик накинул цену до тысячи динаров, но девушка сказала работорговцу:
– Да что с тобой такое, что ты все пытаешься сбыть меня то одному старику, то другому? Этот человек что-то скрывает – я чувствую его двуличие.
– Ты забыла о том, как надо себя вести! – воскликнул работорговец. – К тому же как ты можешь называть этого человека двуличным, если ты с ним даже словом не перекинулась?
– Что стена гнилая, видно и сквозь свежую краску. Этот человек красит волосы и бороду, а это я называю самым презренным обманом, ибо ложь, рожденная в сердце, переходит на волосы.
– Но ведь на самом деле волосы мои побелели от лет – разве это не признак достоинства и зрелости? – спросил старик.
– Белые волосы? Ты что же, прикажешь мне набивать рот ватой еще при жизни? – ответила невольница.
Старик очень разгневался.
– Эта невольница, которую ты привел на рынок, только и делает, что бранит и позорит почтенных людей. Убирайся с ней вместе, а не то я скажу вали, чтобы он запретил тебе продавать невольников, – сказал он работорговцу.
– Видишь, что ты наделала! Ты меня разорила! – обратился торговец к девушке. – Уйдем теперь скорее, пока на нас не набросились с кулаками.
Но тут какой-то малорослый юноша остановил их и попросил разрешения купить девушку за любую цену, которую она назначит.
– Я не старик, как видите. Я ей ровесник, – сказал он.
– Я бы стала твоей рабыней, – засмеялась девушка, – если бы держала курятник – ты помогал бы мне собирать яйца. Даже если ты уронишь яйцо, оно не разобьется, потому что руки твои касаются пола.
Тут работорговец рассердился не на шутку. Он схватил невольницу за руку.
– Ну, хватит! Мы лишились возможности заработать деньги, и я верну тебя в Персию, к твоему хозяину, от которого ты сбежала.